Наставник и чудотворец - [2]
Было начало мая 1873 года (по новому стилю, а по старому — конец апреля). Николаю исполнилось двадцать лет. Он решил идти пешком — через Мценск, Болхов и Белёв до Козельска. Мысли его о будущем были не слишком определенны. Он шел для совета, твердо уверенный, что Сам Господь ведет его через Своих угодников. Но и о прошедшей жизни на долгом пути повспоминалось ему и подумалось немало. Детство прошло в бедности. Отец, последнее время трудившийся на мельнице, человек весьма благочестивый, скончался, когда Николаю было лет семь. Перед кончиной он благословил сына иконой святителя Николая. Мать зарабатывала на жизнь поденной работой — стирала, но главным образом шила на заказ. Как и покойный ее супруг, она была глубоко верующей и сына воспитывала в православных обычаях. Как ни мало было у нее денег, не имея возможности отдать сына в городскую школу, она посылала его учиться грамоте, конечно церковнославянской, к простому дьячку (пономарю или алтарнику) за медные гроши. Немного помогали семье крестные Николая — Николай и Матрона, которых он, как и родителей, потом всегда с благодарностью вспоминал. Было в семье и еще несколько детей, но все они умерли в раннем возрасте.
Учился Николай хорошо — у него были способности быстро постигать «научность», как он говорил позднее. Постиг он и русскую, и церковнославянскую грамоту, начал читать, с особенным прилежанием — духовные книги. В церковь ходил с матерью, потом и один; бывал в елецких монастырях и в огромном Воскресенском соборе, высившемся над городом. Богослужение потрясало его. Душа его жила в Боге. В одиннадцать лет мать, раба Божия Елена, отдала сына в ученики к купцу Хамову. Он пробыл там лет восемь или девять, возрос, освоил торговое дело, но и осиротел — мать его скончалась, и больше не осталось у него родных.
И вот идет он в Оптину пустынь, в котомке у него — Евангелие и отцовская благословенная икона святителя Николая.
Становилось все теплее. Рощи покрывались свежей листвой, в полях начиналась пахота. Прекрасна в России-матушке весна! Птичий гомон висит в прозрачном солнечном воздухе. А как теплы молитвы в храмах сел и маленьких городов! Нелегок путь пеший, но вокруг все родное. И вот молодой и загоревший в дороге путник увидел поразившую его сердце картину — зазеленевшие луга, долину серебристой, только что вошедшей в свои берега после разлива реки, и за ней на фоне прекрасного старого леса белые стены, башни, купола храмов и тонкую колокольню монастыря. Это была Оптина пустынь. Он почувствовал, что пришел домой. Но как и что будет там, в монастыре, когда придет туда, что ему скажет неизвестный ему Иларион, к которому послала его матушка Феоктиста, не ведал.
Когда он приблизился к стенам монастыря, ему указали дорожку в Иоанно-Предтеченский скит, и он медленно пошел туда. Меднокорые сосны близко подступали к дороге, между ними кудрявился ивняк, серебрились листья олешника[1], а внизу среди травы поднимались цветы. Где-то далеко подавала свой голос кукушка. В скитских вратах он стал разглядывать иконописные изображения и надписи и довольно долго стоял так, пока не подошел к нему монах-привратник и не спросил, кто он и зачем сюда пришел. Николай сказал, что ему нужно увидеть Илариона. «Какого Илариона?» — улыбаясь спросил привратник. «Не знаю, но он мне очень нужен».— «Ну что ж, — сказал монах, — покажу тебе Илариона, только уж не знаю, тот ли, кого ты ищешь». И привел его к скитоначальнику иеросхимонаху Илариону.
Да, это был тот самый Иларион, к которому послала юношу Николая схимонахиня Феоктиста. Но он, услышав, что от него требуется решение судьбы молодого человека, не стал этого делать, а послал Николая к своему старцу отцу Амвросию, смиренно отдавая на его решение всякий вопрос. Он так и сказал Николаю:
— Не могу я тебе дать никакого ответа, а пойди ты к батюшке Амвросию. Что он тебе скажет, то и делай.
К старцу, казалось, пройти было невозможно: и снаружи скита, и изнутри множество людей — женщин и мужчин — ожидало своей очереди, желая получить благословение, утешение, покаяться, пожаловаться, разрешить свои вопросы. Тем не менее, келейник старца почти сразу позвал Николая, и старец долго с ним беседовал. После этого разговора Николай снова пришел к отцу Илариону, к которому послал его старец. Тот также побеседовал с ним и принял его послушником в скит. Беседуя со скитоначальником, Николай не сразу понял, что тот очень болен. Он не знал, что отец Иларион с начала марта этого года не выходит из келлии (это была его предсмертная болезнь, он скончался 18 сентября 1873 года). Позднее старец Нектарий говорил о нем: «Я ему всем обязан. Он меня принял в скит, когда я пришел, не имея где главу приклонить. Круглый сирота, совсем нищий, а среди братии тогда было много образованных. И вот я был самым что ни на есть последним (и батюшка показывал рукой от пола аршина полтора, чтобы сделать наглядным свое положение). А старец Иларион тогда уже знал путь земной и путь небесный. Путь земной — это просто, а путь небесный...» Отец Нектарий не договорил.
В скитской летописи появилась запись: «1873 года, апреля 27-го поступил в скит послушник Николай Васильев Тихонов, двадцати годов от роду, из мещан города Ельца Орловской губернии».
