Насмешливый лик Смерти - [15]

― Думаю, да.

― Женщина живет в этом городе?

― Сомневаюсь. Она очень туманно говорила о том, кто она и где живет.

― Вы ничего не утаиваете?

― Ничего. ― Уна оплатила эту маленькую ложь сотней, которая вольно разместилась в моем бумажнике.

― Хорошо, если так. Вы позвонили нам сразу же, как только ее нашли?

― Через несколько минут.

Во дворе на меня набросился молодой Норрис.

― Он шел к дому или от дома?

― Ни то, ни другое. Он ждал.

― Откуда вам это известно?

― Я его схватил и немножко порасспрашивал. Он сказал, что ждет Люси, которая отправилась за вещами, с пяти часов. Они собирались уехать и пожениться. Он только от меня узнал, что она мертва.

― Вы читаете мысли, а? ― Красное лицо Брейка запрокинулось, подбородок, как потрескавшаяся глыба глины, выехал вперед. ― Что еще вы умеете, господин Помощник?

― Когда я буду делать заявление, я постараюсь не отклоняться. Я знаю, что факты против Норриса. Его побег можно считать признанием вины...

― Надо же, ― буркнул Брейк, а его подручный хихикнул. ― Никогда бы сам не догадался.

― Он сбежал, потому что испугался, что его засудят. И, может, он прав. Такое с черными мальчиками случается, и с белыми тоже.

― Да, вы оказались поблизости. Вы много чего можете порассказать. Только мне не нужны ваши чертовы россказни. Мне нужны факты.

― Вы их и получаете. Может, мне говорить помедленнее, чтобы до вас лучше доходило?

Маленькие глазки Брейка съехались к переносице. Его большое лицо налилось темной кровью. Вдруг дверь за моей спиной открылась и кто-то пропел:

― Кончайте, мальчики. У меня свидание с дамой. Где она?

Это прибыл судмедэксперт, пухлый молодой доктор, просто распираемый радостью, как все те, для кого покойник ― брат родной. Его сопровождали водитель санитарной машины в белом халате и владелец похоронного бюро в черном костюме, соревновавшийся в жизнерадостности с судмедэкспертом. Брейк потерял интерес ко мне и моим фактам.

С пола были взяты образчики крови. Окровавленный нож и мелкие вещи Люси были запакованы. Тело, предварительно очерченное мелом, было уложено на носилки и укрыто холстом. Водитель и владелец бюро вынесли его из комнаты. Брейк опечатал дверь.

Спустились сумерки, и двор почти опустел. Вокруг торчавшего в центре фонарного столба с единственной лампочкой еще толпились женщины. Громкими решительными голосами они обменивались впечатлениями о действительных и вымышленных убийствах, о которых им приходилось слышать или читать. Женщины смущенно притихли, когда кортеж Люси проследовал мимо. Их глаза, резко выделявшиеся на лицах, залитых белым электрическим светом, проводили носилки до задней дверцы катафалка. Небо было грязно-желтым, как закоптившийся потолок.

Глава 8

Отель «Миссионер» был самым внушительным зданием на Мейн-стрит. Он представлял собой бетонный куб с четырьмя рядами окон, увенчанный высокой радиоантенной, с которой посылал сигналы звездам красный огонек. Вертикальная неоновая реклама над входом бросала багровый отсвет на его белый фасад.

Вестибюль был глубокий и мрачный, обставленный сморщенными кожаными креслами. В тех, что стояли у передней стены между окон с приспущенными шторами, застыли в неловких позах старики, словно оставленные здесь схлынувшими водами потопа. Блеклое панно над их головами изображало американских всадников на странных лошадях с человеческими коленями, преследующих еще более странных индейцев.

Администратор, маленький человечек мышиной окраски, лез из кожи вон, стараясь выделиться на этом удручающем фоне. Аккуратно подстриженный и причесанный, с васильком в петлице, тонко перекликающимся с едва различимой полоской костюма и с васильками в вазе у картинно откинутого локтя, он мог бы вдохновить Дебюсси на сочинение музыкальной поэмы. Изысканностью своей речи он как будто намекал, что в этой глуши оказался по недоразумению.

― Я думаю, миссис Ларкин у себя. Я не видел, чтобы она выходила, сэр. Как прикажете вас рекомендовать?

― Арчер. Можете не докладывать. Какой у нее номер?

― Сто второй, мистер Арчер. Полагаю, она вас ждет.

Номер был прямо напротив лифта на втором этаже. В конце коридора виднелась занавешенная стеклянная дверь, над которой горела красная табличка: «Пожарный выход». Я постучал. Лифт за моей спиной взвизгнул и ухнул, как старое сердце, отъезжая вниз.

Послышался слабый голос:

― Кто еще там?

― Арчер.

― Войдите.

Толкнувшись, я крикнул, что заперто.

― Хорошо, хорошо, иду. ― Дверь распахнулась внутрь.

Вид у Уны был больной. Тени под глазами потемнели и расползлись. В красной японской пижаме она походила не на женщину, а на бесполого беса, состарившегося в аду.

Она отступила, чтобы дать мне войти, и бесшумно закрыла за мной дверь. Я оказался в гостиной апартаментов, которые могли бы называться свадебными или губернаторскими, если бы новобрачных и губернаторов когда-либо заносило в эту дыру. На двух высоких окнах, выходивших на улицу, висели вишневые плюшевые шторы. Снаружи на них падал красный неоновый свет, мешавшийся со светом массивного, с огромным шелковым абажуром торшера на крученой металлической ножке. Высокие стулья имели вид девственный и неприступный. Единственным свидетельством пребывания здесь Уны было леопардовое манто, переброшенное через спинку стула.