Наследство - [22]

– Да вы бы сами, Николай Спиридонович, все наблюдения свои обобщили, – попросил Евгений Иванович. – Времени у вас теперь свободного много будет. Вроде записок агронома, а? Про всю вашу жизнь… Такое прочитать будет интересно… Мало у нас настоящих мыслей о земле публикуется, так, одна трескотня.

– Если всё написать, Женя, то для прокурора лучшего материала не надо. Бери меня готовеньким, – натужно улыбнулся Белов. – Ну да ладно. Теперь я вот пасекой займусь. Самое разлюбезное дело… Знаешь, по-моему, нет лучше занятия: мушки эти золотые летают, и никаких проблем.

Николай Спиридонович протянул руку, и Бобров ощутил липкий пот на покрасневших ладонях. Видно, опять заволновался старик.

– Заходи в гости, Евгений Иванович! Дом мой вон через дорогу, ограда некрашеная у палисадника, всё некогда было…

Бабка заточила за это. Теперь, если силы будут, весной покрашу.

Шёл Бобров в контору и всё не мог отделаться от мысли – что-то не договорил Белов, хоть его и на откровение сегодняшние проводы на пенсию потянули. А почему он должен раскрывать ему душу? Ещё неизвестно, что ты за фрукт, Бобров? Может быть, только и способен арбузы с колхозной бахчи таскать? Кстати, забыл спросить у Николая Спиридоновича, сохранился ли тот огород в Осиновом Кусту или так же, как по округе, перевели бахчу и теперь арбузы только на рынках у чернобровых молодцов в широченных фуражках покупают?

Бобров заглянул в кабинет – нет, не успела похозяйничать уборщица, бумаги Николая Спиридоновича покоились в урне. Он достал их, стряхнул пыль, спрятал в ящик, подумав, что ещё найдётся время прочитать, и отправился в столовую. Самое время было подкрепиться.

После обеда Бобров решил сходить в первую тракторную бригаду, благо стан недалеко от села, а с бригадиром Иваном Дрёмовым он познакомился сегодня на заседании правления, когда его утверждали агрономом. Кстати, как раз вопросец с подковыркой задал ему Иван:

– А может быть, вас только одни воспоминания о родине сюда привели?

Бобров приметил Ивана сразу – среди членов правления выделялся он ростом – под два метра, кудрявыми рыжими волосами, поблёскивающими фонарным светом, округлыми василькового цвета глазами. Немного только, пожалуй, портила этого красавца-великана по-птичьи вытянутая шея да толстые потрескавшиеся губы.

Бобров хотел ответить, что нет, не одни воспоминания, есть желание и поработать на родной земле, но Егор Васильевич прицыкнул на Дрёмова:

– Ты, Иван, не шибко в дебри залезай! Любишь жареное!

Иван замолк, смешно вытянув губы, как ребёнок, заморгал глазами. Пришлось возразить председателю:

– Ничего плохого в вопросе не вижу, Егор Васильевич! Правильно товарищ интересуется. Разве мало летунов всяких, кто полгода поработает и тягу даёт. Так вот, отвечаю, у меня желание не только на родине жить, но и хорошо работать…

Теперь предстояло познакомиться с бригадой Ивана. Только одно маленькое смущение возникло, а не поймёт ли бригадир его первый визит своего рода ответом на заковыристый вопрос. Но сомнение отпало сразу: а почему он должен так думать, ведь Бобров не знает положения дел в бригаде, может быть, и замечаний делать не придётся.

Их и правда немного, замечаний, набралось. Иван, переваливаясь как гусь, повёл его по площадке, где выстроилась подготовленная к севу техника, обстоятельно рассказывая, как будет работать весной бригада. Нет, бригадир знал дело, и предложения его были разумными. Только около одного сцепа сеялок задержался Бобров – заглянул под семенные ящики и удивился: катушки высевающего аппарата сточились, при севе браку дадут. Иван стоял тоже смущённый, покрасневший.

– Степану Плахову поручали… – сказал он.

– Ну, зовите Степана, будем разбираться…

Степан пришёл из вагончика мрачный, показалось, даже заспанный, остановился в стороне, кивком головы поздоровался, – а мог бы и за руку, как-никак столько лет не виделись, – молча разглядывал Боброва. Евгений Иванович сам пошёл навстречу, протянул ладонь.

– Говорят, ты сеялку ремонтировал?

– Бригадир мне поручал…

– А почему катушки не поменял? – спросил Иван. – Ведь говорил я тебе, говорил…

– Говорить у нас в колхозе много специалистов, – Степан медленно растягивал слова, – только катушки новые привезти некому. Кузьмин знаешь чем занимается? То-то и оно. А потом, сеялку ремонтировать за пятёрку я не согласен. С ними как раз пять дней провозишься…

– Вот, всегда так, – раздражённо, с хрипотцой выпалил Иван. – Рвач ты, Степан!

– Рвач так рвач, – спокойно проговорил Степан, – только сеялки ремонтировать не буду… На них кто осенью работал?

– Колька Рязанцев.

– Вот Колька пусть и рукава засучивает. А то деньгу есть кому зашибать, а ремонтировать – Степан… Поищите дураков в другом месте…

– Невозможно с тобой стало работать, – Иван махнул рукой. – В правление доложу…

– А я вчера по твоей милости встречу, как в газетах пишут, дружескую и тёплую имел с председателем. Потребуется – ещё встречусь. Только я тебе, Иван, так скажу – дальше Осинового Куста куда вы меня вытравите? Как на войне говорили: «Дальше фронта не пошлют…»

Степан повернулся, пошёл к трактору, чуть ссутулившись.