Наследство - [20]

— Я просто очень занята, — начала было Лора, но остановилась. Они принадлежали к разным социальным кругам, и с этой точки зрения все было правильно, но Эллисон знала, что просто так, как подруги, ровесницы, они бы подружились. Лора Фэрчайлд никогда не задумывалась над тем, что существуют различные социальные круги и там есть свои права, но права есть и просто у отдельно взятых людей, их личные права, а между этими двумя понятиями — социальное право и личное право — существует разница. «Я начинаю это узнавать, — подумала она. — Я могла бы жить так же, как они. А что плохого, что я учусь у них всему? За то время, что мне необходимо пробыть здесь для Бена, я могу извлечь пользу и для себя. И если Оуэн действительно хочет, чтобы мы стали друзьями…»

— Может быть, я смогу как-нибудь прийти на ужин, — сказала она Эллисон, — и мне очень хочется научиться играть в теннис.

— Тогда решено, — удовлетворенно сказала Эллисон. — Я скажу Розе, и мы устроим это через пару дней. Днем — теннис, а потом — плавать.

— Я не умею плавать, — возразила Лора. Было так много простых вещей, которые она не умела делать.

— Ничего, этому ты тоже научишься. У нас все лето впереди. Столько развлечений! Мне нравится быть педагогом. Может быть, мы займемся еще какими-нибудь предметами.

— Ты подумала о стрижке?

— Эллисон, — вмешался Оуэн.

— Я дам тебе знать когда, — сказала Эллисон. — Надень теннисные туфли и принеси купальный костюм. У тебя есть купальный костюм?

Лора покачала головой.

— Я одолжу тебе. У меня их дюжина. Скоро поговорим. — Не дожидаясь ответа, она побежала к Патриции.

Лора смотрела вниз, потом подняла глаза и встретилась взглядом с Оуэном:

— У меня такое впечатление, что я — ее новый проект.

Он задумчиво посмотрел на нее:

— Ты очень мудра. Эллисон нужны проекты, ей необходимо чувствовать, что она нужна. Ты могла бы сделать ее счастливой. — Он помедлил. — И думаю, что и она может помочь тебе стать счастливой.

— Я счастлива, — быстро ответила Лора и повторила: — Я счастлива.

А потом Томас Дженсен открыл дверь, и Лора вошла еще в один большой дом с просторными, светлыми комнатами, которые выходили на океан и волейбольную площадку и длинный овальный бассейн, как яркое голубое желе в центре ровной лужайки. Комнаты были обставлены бледно-голубой плетеной мебелью с белыми и голубыми подушками. Бледно-желтые, соломенного цвета ковры покрывали светлые деревянные полы. Барбара Дженсен занималась розами и обернулась, когда в сопровождении Томаса вошли Лора и Оуэн.

— Как мило со стороны Оуэна привести вас к нам, Лора. Я едва ли знаю людей на своей собственной кухне, но гораздо хуже, чем на кухне сестры. Роза очень милая, так ведь? Немного жесткая, на все у нее есть свое мнение, но очень умная. Хотите охлажденного чаю? Проходите, присядьте. Надеюсь, что Поль скоро вернется, он повез Эмили по магазинам, но они уже давно отсутствуют. Хотите лимон?

Лора ответила:

— Нет, спасибо! — Она взяла стакан с чаем и села рядом с Оуэном, возвращаясь мысленно к словам Барбары, таким же взвешенным и спокойным, как и слова Ленни. Обе сестры были и внешне похожи: высокие, светловолосые, немного угловатые, величественная посадка головы украшала длинные шеи, их голоса напоминали журчащую в прохладном лесу реку.

— Я всегда надеялась вывести голубые розы, чтобы они гармонировали с моей мебелью, — между тем говорила Барбара Оуэну. — Но голубые розы выглядят так ненатурально, и никто не должен пытаться изменить природу, если только он не чрезвычайно нахальный или чрезвычайно умный. Я никогда не была ни тем ни другим, поэтому и не пыталась.

Лора слушала, время от времени поднимая глаза, и видела, что Оуэн смотрит на нее, или бросала взгляды на Томаса, чьи насмешливо-злые глаза перебегали с нее на Оуэна. Он был невысокого роста, темноволосый, с короткой черной бородкой, в очках без оправы и почти ничего не говорил. Лора пыталась представить его и Барбару в постели или что они, по крайней мере, счастливы в браке при всем их разительном несходстве, но так и не смогла.

Барбара замолчала. Тишина ощутимо повисла в воздухе, словно облако закрыло солнце. Томас нарушил ее:

— Входи, Поль, мы ждали, когда же ты вернешься.

Поль Дженсен стоял в проеме двери, на плече висела камера. Увидев Лору, он удивленно поднял брови, потом широко улыбнулся и направился к ней, протягивая руку:

— Мой дядя молодец, что привел вас к нам. Надеюсь, теперь вы будете относиться к нам более дружелюбно.

Лора приняла руку, которую он предложил ей, слегка задрожав, когда он сжал ее пальцы. Тогда, за обедом, он исподтишка забавлялся, а теперь его улыбка была теплой и открытой, и, пожимая ей руку, он вежливо склонился над ней, в то время как она глядела на него, сидя на плетеном стуле. Неожиданно она почувствовала жар, отяжелела, перед глазами все кружилось. Лора напряглась, потом ее лицо вспыхнуло, она глубоко выдохнула, стараясь снять напряжение. Поль пожимал ей руку, как деловому партнеру или случайному знакомому. Он поцеловал в щеку мать и присел на ручку отцовского кресла:

— Вы уже познакомились с кем-нибудь еще? — спросил он Лору.