Наследство колдуньи - [3]

— Наконец вы пришли! Мне вас недоставало, Альгонда!

— Простите меня, мадемуазель Елена! Я получила письмо от матери и задержалась, потому что хотела его прочесть.

Филиппина кивнула, и по ее искусно подкрашенному лицу скользнула тень улыбки.

— Как поживает наша дорогая Жерсанда?

— Прекрасно! — отвечала Альгонда, опускаясь на ступеньку у ног своей госпожи, где уже сидел юноша с прыщавым лицом, сын одного из вассалов барона Жака. Он сразу же уставился на ее грудь, с белизной которой прекрасно гармонировала нитка жемчуга.

— Мадемуазель Альгонда, вы — пре-пре-пре-крас-н-ны! — проговорил юный сеньор. Стоило бедняге разволноваться, как он сразу же начинал заикаться.

Щеки юноши пылали.

— А вы — по прежнему бестактны, мой дорогой Бенуа!

— Та-та-такая крас-с-сота…

— И все же она — не для вас, мой дорогой друг! Наша прекрасная Альгонда обручена, — насмешливо урезонила молодого дворянина Филиппина.

— П-п-правда?

— Увы! — подтвердила слова госпожи Альгонда.

Бенуа с сожалением вздохнул и отвернулся — единственный способ успокоиться и вновь обрести способность изъясняться членораздельно, насколько это позволял его дефект речи.

Филиппина поудобнее устроилась на своем резном, украшенном драгоценными камнями троне, и приготовилась слушать стихотворение одного из менестрелей. Альгонда погрузилась в раздумья. Нельзя сказать, что общество этих дам и кавалеров было ей неприятно. Она обнаружила у себя дар остроумия, когда оно понадобилось, умение очаровывать, когда нашлись те, кто желал ею восхищаться, и способность поддержать куртуазную беседу, едва осознав, что в избранном обществе не всегда говорят преимущественно о пустяках. Однако она бы с огромной радостью отказалась от всего этого, лишь бы оказаться снова рядом с Жерсандой, мэтром Жаниссом и Матье.

Дверь открылась в тот самый момент, как трубадур продекламировал последнюю строфу своего медоточивого творения. Филиппина поблагодарила его снисходительной улыбкой. Стихи не произвели на присутствующих особого впечатления, и трубадур пошел прочь, осыпаемый насмешками шута. По пути он чуть было не столкнулся с новым посетителем. Улыбка исчезла с лица Филиппины. Страшась быть узнанной, Альгонда поспешно опустила голову.

— Мессир де Монтуазон… — без особого удовольствия проговорила мадемуазель де Сассенаж.

Шевалье отвесил почтительный поклон.

— Оказавшись в замке, я не мог не засвидетельствовать вам свое почтение, моя дорогая Елена!

— Я полагала, что вы вернулись к своему султану…

— Так оно и было. Однако счастливый случай привел нас с ним в Рошешинар, где мы и обретаемся уже несколько месяцев.

— Признайте, вы давно поставили случай себе на службу!

Филибер де Монтуазон предпочел пропустить эту язвительную реплику мимо ушей. Чтобы оправдать свой визит, он сказал:

— Я сопровождаю великого приора Оверни Ги де Бланшфора, который сейчас беседует с вашим отцом.

— А кто такой этот султан? — спросила Катрин де Бальмонт, с любопытством глядя на Филибера де Монтуазона.

— Он — младший сын покойного турецкого императора Мехмеда II и находится под высочайшим покровительством госпитальеров ордена Святого Иоанна[3].

— Турок? Турок на земле Франции? Возможно ли это? — вскричал юный сеньор де Мелль с возмущением.

— Да, он — турок. Но благодаря матери-христианке он хорошо знаком с нашими обычаями и не испытывает желания ссориться с теми, кто скрашивает дни его изгнания…

— Знайте же, мессир, что одного моего предка эти проклятые безбожники обезглавили! — заявил Жан де Мелль, желая подчеркнуть свою значимость.

Одна из дам вскрикнула от испуга. Однако Филибер де Монтуазон тоже не мог упустить случай похвастать своей родословной:

— Мой предок, который, не сомневаюсь, сражался с вашим плечом к плечу, привез домой в качестве трофеев несколько отрезанных бород. Уверен, он стократно отомстил за смерть своего товарища по оружию, мсье! А вам, прекрасные дамы, надеюсь, будет приятно узнать, что принц Джем в равной мере искусно владеет мечом и слагает стихи. И если на каком-нибудь празднестве вам доведется с ним встретиться, вы убедитесь, насколько он любезен и обходителен.

Глаза Филиппины затуманились раздумьями.

— Мой отец намеревается пригласить его в гости?

— Мне это не известно, и все же я надеюсь, что так и будет, дорогая Елена! Мне поручено охранять принца, вот почему я не имел возможности навестить вас раньше. Я не оставляю его без присмотра ни на минуту ни днем, ни ночью.

— Что ж, это прискорбно, но я охотно вас прощаю. И не стану обижаться, если вы поспешите вернуться к принцу, чтобы с ним не случилось беды.

Филибер де Монтуазон изменился в лице. Как тонко эта девчонка дает понять, что его визит подошел к концу! Спрятав возмущение за сладкой улыбкой, он поклонился и почтительно произнес:

— Мне очень приятно, что вы понимаете всю важность моей миссии. Желаю вам приятного времяпрепровождения!

— Пускай и для вас этот день будет приятным, дорогой Филибер!

Он вышел так же стремительно, как и появился. Альгонда наконец выпрямилась и подняла голову.

— Турок во Франции, слыханное ли дело? — высказал свое возмущение услышанным юный сеньор де Мелль. Он был рад поддержать лестную для него тему разговора.