Наследники замка Лейк-Касл - [49]

Филипп замер. Глаза его широко открылись, а лицо совсем побледнело.

– Когда? – Голос звучал хрипло.

– Совсем недавно, несколько дней назад. – В глазах Эсти появилось сочувствие, она понимала переживания кузена. – Ей там совсем не понравилось, и она просто сбежала. Они вдвоем с Джеймсом прошли трудный путь. Это целая эпопея, Филипп. Им даже с разбойниками довелось схлестнуться, представляешь?

На де Моррена страшно было смотреть. Казалось, он получил смертельный удар и вот-вот упадет.

– Не переживай так, кузен, – мягко произнесла Эсти, в глазах которой светилось понимание, – на все воля Божья. И, может быть, Он когда-нибудь смилуется над вами.

Она отвернулась и пошла к своей лошадке, где ее уже ожидали воины. А Филипп поднялся на стену и долго смотрел вслед кузине, хотя ни дороги, ни всадников не видел. Перед внутренним взором всплыло лицо Жюльетт, веселое, нежное, со сверкающими глазами – такое, каким оно ему запомнилось. Он совершил ужасную, роковую ошибку. Поверил в то, что Жюльетт прельстится блеском роскошной жизни в Лондоне и найдет себе мужа. Так ведь все вокруг говорили. И теперь жизнь его станет намного труднее. Знать, что девушка, захватившая в плен его сердце еще там, в далекой Франции, теперь опять рядом, и не иметь права видеть ее. Это непереносимо! Это – наказание Божие. Только за что? За какие грехи?

Однако жизнь идет вперед, несмотря ни на что. И нужно было думать и заботиться о делах насущных. А тут еще и тучи над Англией сгущались, вести об этом доходили даже до их северного приграничья.

Здесь, в этих суровых краях, осень уже грозила перейти в зиму, и пришло время сберегать тепло в своих домах. И сохранить тепло в сердце, что было очень трудно для Жюльетт. Ей казалось, что ее сердце заледенело и никогда больше не станет живым и горячим. Жюльетт, конечно, по-прежнему любила родителей и брата, ей стала близка Эсти, и она очень привязалась к маленькому Брэду, которому уже исполнилось полтора года. Малыш был такой забавный, что-то быстро лопотал на своем языке, и рядом с ним девушка немного отогревалась душой. Но все это занимало только часть ее сердца, не больше половины. А вторая половина, казалось ей, просто умерла, замерзнув.

У Эсти уже стали видны признаки будущего материнства, и муж заботливо оберегал ее. Когда Жюльетт видела, как брат бережно поддерживает жену, тревожно заглядывая ей в глаза, если она только оступится, ее собственное сердце заходилось от боли. Ведь у нее никогда уже не будет семейного счастья, как у родителей и брата. Ее любовь безжалостно растоптана, разрушена. А выйти замуж за какого-либо другого человека она бы никогда не решилась. Как ему потом объяснишь утраченную невинность? Да и не это главное. Просто быть всю жизнь привязанной к человеку, который не мил ей, казалось Жюльетт тяжелейшей пожизненной пыткой.

Родители, конечно, переживали за нее. Баронесса Николь знала о душевных терзаниях дочери не слишком много и все порывалась поговорить с ней, утешить и настроить на поиски мужа. Но Жюльетт этого не принимала.

– Если ты будешь настаивать на этом, мама, – сказала она при первой же попытке баронессы образумить дочь, – я просто уйду в монастырь, хотя в нашем роду такого никогда не было.

Баронесса ужасно расстроилась и пожаловалась мужу, что их девочка совсем отбилась от рук после этой злосчастной поездки ко двору.

– Оставь ее в покое, дорогая, – посоветовал барон, – придет время, и она оживет, вот увидишь. Девочке нужно лишь время и семейное тепло, чтобы забыть обо всем, что произошло с ней.

Сам же он был далеко не уверен в том, что говорил, просто хотел оградить дочь от лишних разговоров на больную тему. Ему она сказала больше, чем матери, но ведь всей правды тоже не открыла. И отцовское сердце болело от невозможности найти слова, которые помогли бы Жюльетт освободиться от пережитого. Да и есть ли на свете такие слова, сомневался он. Нужны какие-то действия, но и их любящий отец не знал. И только с тоской поглядывал на свою любимую девочку, такую непривычно тихую и несчастную.

Помочь Жюльетт немного отойти душой сумел, как ни странно, старый Жан-Пьер. Когда зима отступила и солнце начало пригревать уставшую мерзнуть землю, Жюльетт повадилась ходить к старому камню над озером, который всегда был любимым местом женщин их семьи. Ей казалось, что она поняла наконец эту привязанность, которая раньше казалась ей просто причудой. Синее озеро успокаивало ее, как будто нашептывало что-то приятное, обнадеживающее. Умом девушка понимала, что выхода из ее положения нет, но получить утешение тем не менее было очень отрадно. И она просиживала на камне часами, глядя на синюю гладь воды и далекие горы.

И однажды в любимое ею место забрел Жан-Пьер.

– О, молодая госпожа, вам тоже нравится это место? – обрадовался он. – Оно прекрасно.

Жюльетт приветливо улыбнулась старому воину.

– Это озеро сказочно красивое, – таинственно продолжил мужчина, – но оно еще и волшебное. Вы не знали об этом, госпожа?

Он огорчился, увидев скептический взгляд девушки.

– Вот никто не хочет мне верить, думают, что я ума лишился на старости. Один только барон и прислушался к моим словам, когда озеро предсказало мне судьбу вашего брата, молодого Генриха.