Наследники предтеч. Выживание - [19]

На рассвете продолжила поиски, и к середине дня они увенчались успехом. Из-за ствола дерева я грустно смотрела на полуразрушенный лагерь. Судя по всему, а именно — по кучам вещей, они собирались уйти. Но не успели.

Однако скоро выяснилось, что первое впечатление ошибочно. Услышав звуки приближающихся животных, я поспешила залезть на приличную высоту. Животные оказались… людьми. Среди них с трудом, но удалось узнать Дмитрия. Полуголые, с безобразно разросшейся и свисающей толстыми многочисленными складками плотью, они казались гораздо шире, чем раньше. Кожа местами покрылась даже не волосами, а самой настоящей шерстью, а голые участки испещрены бурыми и коричневыми пигментными пятнами, гноящимися язвами и красными рубцами шрамов. Волосы выросли ещё сильнее, чем у меня за это же время, губы, нос и надбровья или сильно опухли или тоже разрослись. Кисти и стопы увеличились в размерах, наверное, на четверть, пальцы утолстились. Казалось, люди даже стали несколько выше, хотя уж куда им расти, и так под два метра были. Но самое страшное — они принесли с собой добычу. И таковой являлась невысокая окровавленная девушка и груда вещей, которые монстры, рыча и невнятно огрызаясь, принялись растаскивать по трём кучам. Вдоволь наругавшись и поделив, наконец, отвоёванное имущество, они обратили внимание на еле живую жертву. При этом оба самца (мужчинами их называть уже не хотелось) приступили к тому, что обычно совершают сексуальные маньяки, а самка с визгливыми маловразумительными криками прыгала вокруг. Наконец, ей надоело ждать, когда напарники натешатся и, взяв топор, она с размаху отрубила у девушки большую часть руки, после чего, схватив свою добычу и вцепившись в неё зубами, радостно убежала на свою кучу. Я стряхнула накатившееся от жуткой картины оцепенение и поспешила подняться к вершинам крон. Всё равно в одиночку ничего с ними сделать не смогу, а присутствовать при кровавом пиршестве не хочется. В каком-то плане людоедка даже оказала жертве услугу: лучше умереть быстро, от потери крови, чем медленно, но не менее мучительно.

Сердце щемило от жалости и отнюдь не только к полумёртвой девушке. Ведь раньше, в нашу первую встречу, трое монстров были людьми. И, на самом деле, самое страшное — то, что изменился не только внешний облик. Они лишились своих личностей. По крайней мере, не думаю, что Дмитрий мог опуститься до такого. Иначе что мешало ему показать свои наклонности тогда, при общении со мной? Да, на нас нашло сексуальное помутнение, если так можно выразиться, но, во-первых, оно охватило обоих, а во-вторых, после того, как к Дмитрию вернулся разум, он раскаивался не меньше меня. Возможно, этот вид разумных тоже подвержен жору, как и мой? Но почему изменился внешний облик? На всякий случай я тщательно осмотрела своё тело. Вроде никаких патологических признаков… Вспомнились слова Дмитрия: он тоже заметил в себе какие-то изменения. Однако про жор не говорил. Значит, такое перерождение начинается иначе. И, возможно, оно не характерно для моего вида. По крайней мере, надеюсь на это.

Дмитрий предчувствовал тогда свою судьбу. «Не дар, а проклятье». Как точно сказано. Я подозревала, что его вид — наследники. А они жертвы ничуть не меньше, чем подобные мне. Вытерла скупые слезы — с такой жизнью скоро совсем разучусь плакать — и отправилась в путь, чтобы удалиться как можно больше от злополучного лагеря до темноты.

Ночью, несмотря на тёплое гнездо, я сильно замёрзла. Поправив его в третий раз, уже еле двигалась от навалившейся слабости. Только заболеть не хватало. А что, если поведение и внешний облик людей обусловлены какой-то заразой и, пока я за ними следила, успела подхватить то же самое? К и без того быстро ухудшающемуся состоянию прибавился ужас. Да лучше сдохнуть, чем стать такой!

В горле пересохло, я слизывала дождевые капли с листьев гнезда. К утру слабость ещё усилилась, и к тому же заболела голова. Меня бросало в жар, а уже через несколько минут снова бил озноб. Дышать становилось всё сложнее, грудь будто сдавили железным обручем, но кашля не появилось. Минуты казались часами, часы — сутками. Из гнезда я не вылазила, остатками благоразумия понимая, что в таком состоянии однозначно сорвусь. Так и лежала, то с тоской умоляя дождь прекратиться, то, когда наступал период жара — благословляя его прохладные струи. День закончился, и начался следующий, а потом ещё один. Только к вечеру мне полегчало настолько, чтобы я смогла кое-как поправить почти развалившееся гнездо и, главное, заснуть.

Очнулась под властью жора, добралась до ближайших фруктов и, проглотив порядочное количество, провалилась в забытье на первой же приемлемой ветке. Так и провела двое следующих суток — питаясь и спя. И только достаточно отъевшись, чтобы хватило сил взять тело под контроль разума, а не тупых инстинктов, принялась внимательно осматривать себя, особое внимание уделяя коже, в страхе найти что-то похожее на разрастание. К огромному облегчению, ничего подобного не наблюдалось, но, на всякий случай, я продолжила следить, не начнутся ли патологические изменения, ещё около недели, прежде чем окончательно успокоилась.