Наследники Нестерова - [21]
После прорыва гитлеровцами фронта в районе станции Кунья обстановка для наших войск, занимавших здесь оборону, резко ухудшилась. Используя благоприятные возможности местности, гитлеровцы стремились развить успех, окружить ослабевшие от потерь советские части. Чтобы предупредить эти удары' и подготовить оборону, необходимо было знать силы врага, направление его движения. В связи с этим роль воздушной разведки еще более возросла. Если раньше летчики больше вели разведку "на себя", то теперь данные о силах фашистов стали крайне необходимы буквально всем: и стрелковым частям, и танкистам, и саперам. Воздушные разведчики стали вылетать еще чаще и находиться над территорией, захваченной врагом, еще дольше.
Исключительное мужество, высокое понимание долга и отвагу проявил при проведении разведки старший лейтенант Петров. Пролетая в паре с младшим лейтенантом Орловым над вражескими тылами, он установил, что на станции Новосокольники выгружаются танки, а по дороге Невель - Усваты движутся автоколонны врага. Эти сведения были очень важны, и, чтобы поскорее сообщить их командованию, Петров повел истребитель к аэродрому прямым курсом. У озера Жишецкое вражеские зенитки обстреляли самолет. Летчик был ранен в голову. Истребитель вошел в штопор. Ведомый уже было простился с боевым товарищем. Но у самой земли Петров очнулся и выровнял самолет. Острая боль в голове на секунду ослабла, летчик быстро окинул взглядом кабину. Приборы действовали, но в кабине появился бензин - значит пробит бензобак. Нужно было прыгать, но самолет находился еще над территорией, занятой противником...
Каждую секунду могли воспламениться пары бензина. Сильнее стала кружиться голова... "Надо прыгать", - подумал летчик и тут же вспомнил слова командира полка: "Командующему очень нужны разведданные..." Стиснув зубы, чтобы не закричать от боли, Петров продолжал вести истребитель. Вот и линия фронта. Снова рядом захлопали разрывы зенитных снарядов. Заклинило рули поворота...
Впереди среди леса показалось желтое пятно.
- Аэродром... Долетел... - вслух произнес Петров.
Но через секунду желтое пятно исчезло. В глазах потемнело.
- Неужели слепну?! - вскрикнул летчик и протер глаза. Перед ним появилась какая-то сетка. Она то сгущалась, то расползалась.
- Вижу! Теперь посажу самолет... - сквозь зубы говорил себе Петров, с трудом поворачивая лебедку выпуска шасси.
Снова на секунду потемнело в глазах. Опять в мозгу забилась мысль: "Прыгай!" Прикусив губу, летчик продолжал крутить лебедку, сначала одной, а затем и обеими руками. Над самым аэродромом перестал работать мотор: вытек весь бензин. Петров выключил зажигание и почти в бессознательном состоянии посадил самолет. К остановившемуся "И-16" подбежали инженер Беззубик, механики. Они откатили самолет к лесу, помогли Петрову выбраться из кабины.
Командир полка, едва успев выслушать доклад летчика, получил из штаба приказ о немедленном перебазировании части. Немцы уже подходили к аэродрому. Приказ был выполнен своевременно. Состояние Петрова ухудшалось: катастрофически быстро терялось зрение. Ночью начали грузить раненых в эшелон. Петрову, который уже ничего не видел, помогли дойти до состава, забраться в вагон. В Ржеве устроили в госпиталь. Лишь через несколько месяцев капитан Петров вернулся в полк. Заботы и искусство советских врачей и неутолимая жажда снова сражаться с врагом помогли Николаю Константиновичу Петрову победить недуг.
Тяжелые дни переживала страна. Очень трудными были август и сентябрь и для 29-го Краснознаменного полка. Схватки с врагом вырывали из его рядов все новых бойцов. 25 августа не вернулись с боевого задания младшие лейтенанты Орлов и Мотылёв. Летавший с ними в разведку младший лейтенант Попов был ранен, а его самолет получил много пробоин.
- Летели на бреющем вдоль дороги на Великие Луки, - докладывал летчик майору Киселеву. - За городом попали в зону огня зенитной артиллерии. От прямого попадания снаряда самолет Орлова взорвался. Летчик погиб. Самолет Мотылёва был сильно поврежден. Остановился двигатель. Пришлось немедленно приземляться. Посадка прошла неудачно: машина перевернулась и сгорела. Что стало с самим Мотылёвым - не знаю.
Во время доклада в штаб полка пришел командир дивизии полковник С. И. Руденко. Он, нахмурившись, выслушал доклад командира полка о событиях дня. Полковник с грустью смотрел на осунувшиеся суровые лица летчиков. Он знал, что ребята устали, что продолжающиеся неудачи на фронте и большие потери в полку тяжелым камнем лежат на сердце у каждого, как и у него самого. И нечем было порадовать людей, кроме новых трудных заданий. А трудных заданий было хоть отбавляй. Командир дивизии заговорил о предстоящем полете.
- Врагу удалось отрезать одну нашу часть. Она находится где-то в этом лесу, - полковник показал на карте крупный зеленый массив. - Надо ее разыскать и сбросить пакет - план выхода из окружения. Задача очень трудная. Кто сам хочет взяться за ее выполнение?
На этот вопрос утвердительно ответили все. Но особенно настойчиво добивался разрешения на полет младший лейтенант Попов.
В год Полтавской победы России (1709) король Датский Фредерик IV отправил к Петру I в качестве своего посланника морского командора Датской службы Юста Юля. Отважный моряк, умный дипломат, вице-адмирал Юст Юль оставил замечательные дневниковые записи своего пребывания в России. Это — тщательные записки современника, участника событий. Наблюдательность, заинтересованность в деталях жизни русского народа, внимание к подробностям быта, в особенности к ритуалам светским и церковным, техническим, экономическим, отличает записки датчанина.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.