Наследники Нестерова - [20]
- Что с тобой? Ты не ранен?
- Хуже. Фашисты ворвались в город, - с горечью выдавил Попов.
Командир звена знал, что в городе остались родственники Попова, и никакие слова утешения не помогут рассеять тревогу за них. Поэтому он просто положил ему руку на плечо и сообщил решение командира полка:
- Когда зайдет солнце, вместе с Муравицким подниметесь в воздух, а посадку произведете вот на эту площадку около линии фронта. Завтра на рассвете ждите меня. Будем уничтожать гитлеровцев еще до того, как они успеют набрать высоту. Механики во главе с младшим воентехником Потаповым уже выехали туда. Перелет производить на бреющем...
Глаза у Попова заблестели. Новое задание целиком отвечало его стремлению как можно быстрее отомстить врагу за поруганный город. С нетерпением дожидался Попов конца дня. И едва опустились сумерки, два "И-16" поднялись в воздух. Через минуту они скрылись за лесом и вскоре приземлились на клеверное поле, рядом с железнодорожной станцией Великополье. Замаскировав самолеты, летчики прилегли отдохнуть. Неожиданно Попов поднялся и, положив в карман пистолет, сказал Муравицкому:
- К утру вернусь...
На заре он вернулся осунувшийся, еще более почерневший от горя. Никто больше ни разу не увидел улыбки на лице этого еще недавно всегда веселого, молодого парня. Что произошло 20 августа ночью, Попов никому не рассказал. Лишь спустя много лет Анастасия Михайловна Попова объяснила, почему таким мрачным стал ее сын после той августовской ночи:
- Через два дня после нашей эвакуации Саша и его товарищ посадили свои самолеты недалеко от Великих Лук. Ночью Саша пробрался в город и пришел к дедушке. Тот сообщил, что все родственники погибли в эшелоне, разбомбленном немцами. Действительно, эшелон, в котором мы эвакуировались, подвергся бомбежке, но наша семья не пострадала. Об этом дедушка не знал. День на засадном аэродроме прошел исключительно напряженно. Попов, Муравицкий и прилетевший утром Морозов совершили десять вылетов, сбили четыре фашистских бомбардировщика. К концу дня враг обнаружил площадку и подверг ее сильному артиллерийскому обстрелу. Вскоре в районе станции Кунья прорвали линию обороны танки врага. Морозов и Муравицкий успели взлететь сразу, а самолет Попова не был к этому готов: с него сняли пулеметы, вышедшие из строя в последнем бою; на двигателе не было капотов. Что делать? Минуту подумав, Попов приказал Потапову приготовиться к отъезду, а сам вскочил в кабину и взлетел на "ободранном", невооруженном истребителе.
Мимо площадки проходили отступавшие с боями части Красной Армии. В воздухе висел гул от разрывов бомб и снарядов. Авиаспециалисты Елисеев, братья Черновы, Азаров и Титов, возглавляемые Потаповым, завернув в чехол разобранные пулеметы, погрузили на автостартер боеприпасы и сели в машину. В это время прибежал шофер бензозаправщика:
- Товарищ воентехник, что делать с горючим?
Потапов приказал старшине Елисееву уезжать с механиками на автостартере, а сам пошел к бензозаправщику. Быстро осмотрел его и приказал:
- Поехали!
- Куда? Немецкие танки и пехота уже впереди нас...
- На проселочную дорогу, вдоль кустарника. Не оставлять же врагу машину и бензин...
Шофер осторожно повел машину лесом, а когда начало смеркаться, выехал на дорогу. Вскоре показалась деревня. Ее улица была забита машинами.
- Немцы! - воскликнул шофер. - Что будем делать?!
- За деревню, по огородам! - скомандовал Потапов.
В сумерках удалось проскочить незамеченными. И когда, казалось, опасность осталась позади, бензозаправщик застрял в канаве. Потапов лихорадочно искал выход из трудного положения. Пока он придумывал, как поднять машину, вблизи послышались гул мотора и лязг гусениц.
- Танки?! - спросил шофер, доставая из кабины гранаты.
- Похоже... Давай укроемся в канаве. Если танки подойдут, угостим их гранатами, - сказал воентехник.
Томительно тянулись минуты. Скрежет гусениц становился все слышнее. Однако мотор, судя по звуку, был явно не танковый. Беспредельная радость охватила Потапова, когда он увидел, что к канаве подползал наш трактор-тягач, водитель которого тоже, вероятно, сумел избежать встречи с немцами. Застрявший в канаве бензозаправщик вытащить тягачом удалось довольно быстро. Обе машины двинулись дальше от линии фронта. Через час они догнали большую автоколонну, которая загромождала дорогу. Среди застрявших на этой узкой дороге машин оказался и автостартер с механиками.
- Почему стоите? - спросил воентехник у начальника колонны.
- Объехать нельзя, а передние машины без бензина.
Не теряя времени, Потапов организовал заправку автомашин авиационным бензином. Вскоре все пятнадцать грузовиков и "санитарок" двинулись в тыл и ранним утром прибыли на станцию Старая Торопа. И сейчас с благодарностью вспоминают скромного авиационного специалиста Федора Гавриловича Потапова те, кому мужество и находчивость воентехника помогли в августе 1941 года избежать пленения, а может быть, и смерти от рук фашистов, которые в тот же августовский день "проутюжили" танками дорогу, чуть не ставшую злополучной для автоколонны с ранеными.
В год Полтавской победы России (1709) король Датский Фредерик IV отправил к Петру I в качестве своего посланника морского командора Датской службы Юста Юля. Отважный моряк, умный дипломат, вице-адмирал Юст Юль оставил замечательные дневниковые записи своего пребывания в России. Это — тщательные записки современника, участника событий. Наблюдательность, заинтересованность в деталях жизни русского народа, внимание к подробностям быта, в особенности к ритуалам светским и церковным, техническим, экономическим, отличает записки датчанина.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.