Наследники Авиценны - [12]

Вчера матушка говорила, что он был старый еще в ее молодости. И был уже тогда одержим разными идеями.

Например, мечтал брать со всех студентов-медиков расписку: не курить и не жениться на полных женщинах. Полные женщины неполноценны, говорил академик. В смысле - нездоровы. И рожают кого попало. А худеть они боятся, потому что считают, будто мужчины предпочитают осязать полноту.

И вот, во избежание национального вырождения, он хочет расписок.

Проживи Союз еще лет десять - мечты, глядишь, и сбылись бы.

Явное становится тайным

Быть хроническим пессимистом противно. Решил-таки позвонить приятелю со Скорой, узнать про ситуацию в первичном звене. Как там воспринимают президентскую добавку.

Воспринимают оживленно. Милые дамы, заткните уши. Приятель ответил так: "Нас собрали и сказали: хуй! Прибавка будет, но больше вы получать не будете!"

Ну и еще кое-что, как водится, рассказал, из новейшей истории.

Привозят в реанимацию тетку. Тетка вся плохая, на все согласная. Дала себя заинтубировать без звука.

Невропатолог чешет репу:

- Что за херня? Сахар нормальный, травм нету... Надо ее в реанимацию, понаблюдать.

Реаниматолог:

- Не, ну ее на хер! В отделение. Вон, она дышит сама.

Скорая:

- Дышит-то через трубку. В отделении какой-нибудь дурак пойдет мимо и выдернет.

Реаниматолог:

- Ну, давай я ей трубки через нос пропущу. И кончики обрежу у ноздрей, ничего не будет видно.

Корабельные новости

Психиатр, сидевший на телефоне, захотел в магазин. Попросил моего приятеля: "Посиди тут, я скоро приду". Нет вопросов, всегда пожалуйста.

Звонок.

- Але! Але! Это с сухогруза звонят!

- Слушаю внимательно.

- Мы тут на ремонт встали. У нас капитан сошел с ума. Взял пожарный топор и рубит палубу. Говорит, что в трюме дети тонут.

Дело житейское. Деловито:

- Давно на ремонте стоите?

- Да уже два месяца!

- А капитан сколько времени пьет?

- Два месяца и пьет, что за дурацкие вопросы.

Ну, все понятно.

- Давай адрес, где вы стоите.

- Да в Лиссабоне, еб твою мать!.. Я звоню узнать, что делать!

Звонок был по сотовому.

- А фельдшер у вас есть?

- Да он ушел куда-то неделю назад.

- Ну, я не знаю. Сдайте капитана в португальский дурдом.

- Ты что, охуел? Как же мы без капитана вернемся?

Ну, решили проблему кое-как.

- Есть у вас умелец, в вену колоть?

Нашелся.

- Возьмите в аптеке релашку и колите его три дня. Как проснется, сразу снова вырубайте.

Крупная рыба

Санаторий "Черная Речка", реабилитация сердечно-сосудистого люда.

Временно утраченные функции восстанавливаются в полном объеме.

Один постоялец с приличной динамикой отправился удить рыбу, выпил на берегу бутылку водки на березовых бруньках.

Ударился в камни лицом, умер. Удочка в руке, поплавок дергается хронически.

Доктор, на месте происшествия:

- Небось, крупная рыба попалась. Дернулась, свалила и убила.

Потянул леску, вытащил окунька с палец величиной.

Выпустил, потому что - Скорая Помощь, не зря же приехали жизнь спасать. Был такой мультфильм про ослика, который хотел спасти дедушку-осла от рыбы, а спас рыбу от дедушки.

Трость

Попадаются люди, которые с болезнью ничего для себя не теряют и не приобретают.

Им вроде и посочувствуешь, а потом пожимаешь плечами. И вроде бы они не такие уж равнодушные, и не самые тупые, и беспокоятся в меру - а все как-то оно не так, без огня.

Лежала у меня одна.

Тетка такая, рыхлая, лет пятидесяти.

У нее болела и слабела нога. Ну, не очень сильно болела и не очень шибко слабела. Из всех бумаг у нее была только маловразумительная грамота из 3-й больницы, прославившейся своим творческим подходом к действительности. Там, судя по скупым фразам, с теткой не особенно церемонились: разрезали спину на предмет неизлечимого радикулита, отпилили зачем-то маленький, ни на что не влияющий кусок хребта и зашили снова, без объяснений.

А сама тетка не очень-то внятно рассказывала про свои беды. Заболела она то ли пять лет назад, то ли пятнадцать. После операции стало не то лучше, не то хуже. И вообще.

Вот так она лежала-лежала, без сдвигов и перспектив. Общалась с соседками по палате в обычной для себя, ровной тональности - как в булочной, в собесе, в сберкассе. Потом раздобыла себе палочку, лечебную трость, и бодро ковыляла с ней: мол, да, с палочкой, но мы и с палочкой, как утка, дойдем и сядем на свой душ Шарко.

Увидев трость, я забеспокоился.

Диагноза как не было, так и не было. И я вспомнил, что у нас на такие случаи есть профессор, позвал его.

Тот сел напротив тетки, потер руки, выслушал мой озабоченный отчет и приступил к допросу тетки. Пока она отвечала, лицо его делалось все более недовольным.

Тетка покорно, без лишних эмоций, вела бесконечное повествование обо всем на свете.

Профессор нетерпеливо заерзал и стал ее грубо осматривать. Я смотрел и дивился резкости его движений. Не сказав ни слова, он вышел из палаты, мы пошли в кабинет. Я спросил, нет ли у тетки рассеянного склероза - поганая такая болезнь, безнадежная.

- Что? - презрительно протянул профессор. - Неее-ееет.... Посмотрите, как у нее все медленно развивается... даже после этих дураков-хирургов хуже не стало... и все как бы ей ничего, все ладно... слабеет нога - ну, слабеет... полежала в больнице, выписалась...