Наследник - [63]

Андрей Качурин и слыхом не слыхивал ни о мироздании, ни о беспредельном Пограничье и его владыках… Это все знал зеркалица, знал изначально. Но никак не мог он предположить, что новорожденный зеркалица, уязвимый человек-заморыш за неделю своей новой жизни успеет перейти дорогу не кому-нибудь, а самому вершителю.

— Вас как зовут? — уточнил мальчик.

— А никак… Нет у меня имени.

— Неправда. У людей есть имена, что я, не знаю, что ли?

— Да я не совсем… — начал зеркалица, но вдруг понял, что покинув Ад Зеркал, он стал чувствовать себя более человеком, чем зеркалицей, и не стал разубеждать паренька. — Можешь звать меня Андреем.

— Пить хотите? — спросил подросток.

— Хочу, — согласился заморыш. — Дай, пожалуйста.

— Не дам. Нечем давать. Там выбоинка есть, в нее все время вода капает. Придется лакать, — вздохнул Шото и ткнул грязным пальцем. — Вот там, Андрей, у самой стены.

Заморыш встал, шатаясь, подошел к указанному месту и встал на колени перед ямкой в неровном каменном полу. Вокруг были ямки и побольше, но только в эту методично капали редкие капли воды. Улегшись на живот, заморыш сделал несколько глотков и почувствовал облегчение. Жажда ушла, руки и ноги уже не так ныли, и заморыш поднялся с пола с некоторым оптимизмом.

Отсюда, от стены, он разглядел, наконец, что поверхность имеет выраженный уклон к противоположной стене, в которой виднелась резная деревянная дверь. Неровный пол обрывался в какую-то кривую сточную канаву, которая пересекала зал, деля его на две почти равные части. Тот берег, на котором сидели узники, был очень высок, второй же значительно ниже. Вода в канаве была темно-зеленая, с бурыми пятнами какой-то пены, и именно она источала едкий запах и пары, от которых слезились глаза. Вода очень медленно вытекала справа из-за опущенной в стене решетки и утекала налево, сквозь такую же решетку.

Хаварр и зеркалица были отрезаны этой канавой от резной двери.

— Что это за гадость? — осведомился заморыш.

— Не знаю, кислота какая-то, — ответил мальчик.

— Невыносимо, так и ослепнуть можно! — зеркалица утер глаза и покосился на подростка. — Тебя, я смотрю, не очень-то донимает.

— Глаза немного привыкли, хотя я, кажется, стал хуже видеть, буркнул Шото. — А иногда бывает очень больно дышать…

— Давно ты здесь?

— Больше месяца. Раньше нас держали где-то наверху, а потом сунули в это подземелье.

Шото снова посмотрел куда-то вниз, и заморыш, проследив за его взглядом, увидел в грязной воде у самой сточной решетки что-то круглое, неясных очертаний, и две короткие темные палки, плавающие на поверхности.

— Куда ты все время смотришь? — не понял заморыш. — Что это?

— Труп, — буркнул юный хаварр. — Вернее, скелет. Когда кислота побольше разъест кости, их смоет вниз, за решетку…

И заморыш понял, что такое застряло у решетки: череп, торчащий из воды вверх глазницами и кости предплечий.

— Кто же тот бедняга?

— Мой младший брат, — обронил Шото и съежился.

— Давно он тут лежит? — ужаснулся заморыш.

— Здесь нельзя узнать точное время. Но по тому, как наполняется ямка с водой, думаю, что прошло два дня…

— Ты извини, парень, что я расспрашиваю и пристаю… Но что с ним случилось? Он оступился и упал в эту канаву?

— Его туда бросили, — холодно проговорил мальчик, и его перемазанное лицо стало непроницаемым. — Только какое вам до этого дело? Не лезьте в это, вы мне все равно не поможете…

— Но мне же хочется знать, что тут происходит! — воскликнул заморыш.

Шото покачал головой:

— Мой брат погиб. Его сильно мучили, и я не знаю, почему он так долго выдерживал. Наконец, вершитель убил его. Его больше нет, а остальное неважно…

Мальчик вдруг сел на пол и, поджав ноги, спрятал лицо в коленях. Если он и плакал, то бесшумно. Заморыш стоял над ним, не зная, что делать.

— Ну что ж, Шото, давай теперь вместе выживать… Не надо отчаиваться, ты взрослый парень…

— Я взрослый! — вскрикнул вдруг Шото со слезами в голосе. — И я пробовал не отчаиваться! Но я ничем не мог помочь брату! И я уже два дня смотрю на то, как кислота разъедает его труп… Он уже мертвый упал вверх лицом, плавал у решетки и смотрел в потолок, и я видел, как темнеет и расползается его кожа, как его глаза… — парнишка захлебнулся слезами, но тут же сдержался и вцепился зубами в грязную ткань собственной штанины, заскулил и затих.

Заморыш присел рядом и приобнял мальчика за плечи:

— Извини, я больше не буду расспрашивать.

— Ничего, я уже в порядке, — отозвался Шото. — Я знаю, что нельзя совсем опускать руки, иначе я сойду с ума раньше, чем меня убъет вершитель.

— А что ему надо от тебя, Шото?

— Ничего ему не надо. Убить, и все, — буркнул тот.

Заморыш тяжело вздохнул, отвернулся, стараясь не смотреть на детские кости в кислоте, и еще раз внимательно осмотрел пространство между противоположным краем канавы и резной деревянной дверью.

Прежде всего в глаза ему бросилась аккуратная кучка экскрементов по колено высотой. Силясь представить себе размеры задницы, явившей на свет это диво, заморыш невольно усмехнулся и потеребил Шото за плечо:

— Слушай, дружок, это чье ж там добро валяется? — он кивнул на кучу.

— А это один урод потерял, — недобро оскалился Шото. — Любимчик вершителя. Вон там он живет, — мальчик кивнул на решетку, из-за которой вытекала темная едкая вода. — Когда кто-нибудь входит в ту деревянную дверь, решетка всегда поднимается, и урод выходит на охоту. Сюда наверх ему не забраться, но лапы у него длинные, надо к самой стене отбегать. Зого не успел…