перевести нас из центрального аппарата на периферию. Сталин сказал, что это мера вынужденная и
временная. — Как вы знаете, — сказал он, — многие официозы продажной буржуазной печати
обвиняют нас в якобы незаконных арестах. Они являются не только рупором реакционных
правительств, но и подпевалами обер-шпиона Троцкого, который гавнит нашу партию, отлично
понимая при этом, что мы боремся за чистоту ее ленинских рядов. Поэтому, — сказал он, — решение
Политбюро о вашем временном переводе на периферию обезоружит продажных писак из лагеря
контрреволюционных правительств и Четвертого троцкистского Интернационала, всяких Сувориных,
Рут-Фишеров, Масловых и других, им подобных. С другой стороны, — продолжал Сталин, — это
значительно укрепит позиции наших друзей в Коминтерне, облегчит им пропаганду идей марксизма-
ленинизма. — Он пожелал нам успехов на новой работе и добавил, что Политбюро в этом не
сомневается. — Вот тебе мотивы. Но, как известно, спелые яблоки срывают с яблони не для того,
чтобы потом опять привязать к веткам. Их съедают. . — Ян вздохнул: — Поздно, очень поздно я это
понял...
Неожиданная новость в первые минуты неприятно поразила Георгия, он, слушая Яна, вдруг с
надеждой подумал: "Черт возьми, а может это и есть начало тех перемен, которые все мы так ждем!
Может быть я ошибался, обвиняя во всем Сталина? Может, это произвол НКВД? " — И он решил
задать главный вопрос: — Извини, Ян, но неужели все происходило и происходит без его ведома? Как
же в таком случае... — Ян резко перебил его: — Прекрати! Не будь карасем-идеалистом! — помолчав,
глухо проговорил: — Впрочем, все мы были такими карасями, — он отодвинул недопитый стакан
остывшего чая и надолго задумался. Георгий тоже молчал, с нетерпением ожидая продолжения этой
неожиданной для него исповеди. Наконец, Ян провел по лбу ладонью: — Однажды Менжинский
сказал нам: — Имейте в виду, что у ЧК один хозяин — партия, а не кто-либо другой... Сказать-то
сказал, но... и сама партия тогда уже привыкла думать, что истина глаголит только одними устами...
— Первый тур политической игры тогда уже был Им выигран. — Ян поднял голову и посмотрел на
Георгия, их взгляды встретились. Да, именно так! — кивнул он головой.
— Настал второй, в котором главную роль должны сыграть вот эти вещи, — он указал на
чекистский значок у себя на груди, изображающий щит и меч. Вот тебе и весь Термидор! — Георгий
не находил слов, он был смущен и подавлен словами Яна. Он ожидал от разговора с ним чего угодно,
но не такого. Ян поднял голову, увидел растерянное лицо Георгия, положил руку ему на плечо и
устало произнес: — Да, все именно так! И ты должен это знать... — Георгий прошептал: — Аты? Что
решил ты? — Ян тяжело поднялся: — Ладно, Георгий, мне пора... — Георгий тоже поднялся: —
Оставайся; куда тебе в такой час? — Нет, заеду к матери в Лялин переулок... Я ее не видел сто лет. . —
Но как ты сейчас туда доберешься? — Во дворе — дежурная машина, не думал, что мы с тобой так
разговоримся... — Они вышли в прихожую, Георгий подал ему плащ.
— Останься. — нет, нет.
— Тогда я тебя провожу до машины.
— Не надо, — нахмурился Ян.
— Ну что ты, в самом деле, как это "не надо"? Обязательно провожу.
— Я тебя очень прошу — не провожай, — сказал Ян.
— Попрощаемся здесь.
Георгий удивленно посмотрел на него:
— Но почему?
— Послушай меня, не надо.
Георгий пожал плечами. Ян невесело усмехнулся:
— Не надо...
— Георгий еще раз пожал плечами, не понимая или не желая его понимать.
Ян протянул ему руку:
— Желаю тебе твердости духа! И, чтобы не случилось, будь всегда самим собой. Именно этого не
хватило мне. Поцелуй Аню и моего друга Витьку. Прощай.
Георгий взял его руку в свою большую ладонь, притянул к себе и они молча надолго крепко
обнялись. Когда за Яном захлопнулась дверь, Георгий некоторое время стоял в прихожей, не спуская с
двери задумчивых глаз, словно хотел увидеть завтрашний день Яна...
Войдя в столовую, он увидел сидящих на диване полуодетых Анну Семеновну и Виктора. Он
сделал большие глаза:
— Вы не спите?!
— Как видишь, — сказала Анна Семеновна.
— Думаешь, мы не знаем, кто у нас был? Знаем! Да, Витя?
— Да, — сказал Виктор. — Дядя Ян.
— Но мы поняли, что вам хотелось поговорить наедине, да, Витя? И поэтому решили вам не
мешать. Мы надеемся, что ты оценишь наш такт. А теперь рассказывай! — Георгий Николаевич
невольно улыбнулся: — Ну и ну. . Значит вы и не думали спать? А мы-то думали... Ну и молодцы... —
Ладно, ладно, нам не нужны комплименты, — перебила его Анна Семеновна, — рассказывай!
Георгий Николаевич посмотрел на часы: — Ого! Расскажу, но не сейчас... Сейчас давайте спать, мне
завтра рано на завод, а Виктору в школу.
— Но это не честно, — сказал Виктор, — мы ведь специально ждали...
Анна Семеновна хотела поддержать Виктора, но заметив, что Георгий Николаевич ей подморгнул,
сказала:
— Ну ладно, на этот раз послушаемся. Время и в самом деле не для разговора. Укладывайся, Витя.
Утро вечера мудренее.
