Наследница моря и огня - [9]

– Мы пришли повидать Руда из Ана.

– На вашем месте я бы поискал его в таверне. Наверняка он в «Пропащем Матросе», что у верфи, или в «Королевской Устрице»… – Тут он увидел Рэдерле, высившуюся в седле позади корабельщика, и шагнул к ней.

– А, Рэдерле. Прости. Не хочешь зайти и подождать?

Тут она вспомнила имя худощавого рыжего загадочника.

– Тес. Я тебя помню. Ты учил меня свистеть.

Его лицо расплылось в довольной улыбке.

– Да, я был в синем, как Не-Совсем-Новичок. А ты… Ты… Вот что, – добавил он, покосившись на корабельщика. – В библиотеке Мастеров пусто, если вам угодно подождать.

– Нет, спасибо, – сказала она. – Я знаю, где «Пропащий Матрос». Но где «Королевская Устрица»?

– На улице Резчиков. Помнишь, там был кабак «Глаз Морской Ведьмы»? Это он.

– Во имя Хела, – рявкнул Бри. – Да ты хоть понимаешь, с кем разговариваешь? Откуда ей знать, как зовется и где стоит всякий трактир в каждом городе Обитаемого Мира?

– Знаю, – сказала Рэдерле, слегка заикнувшись. – Всякий раз, когда я сюда приезжаю, Руд сидит, уткнув нос либо в книжку, либо в кубок. Я надеялась, что на этот раз – в книжку. – Она умолкла, беспокойно комкая в руке поводья. – А он… Вы здесь уже слышали новости с Хеда?

– Да. – Его голова наклонилась; он тихо повторил: – Да. Торговец привез новости вчера вечером. В училище все вверх тормашками. Я с вечера не видел Руда – всю ночь суетился с Мастерами. – Рэдерле вздохнула, и тут его голова приподнялась. – Я бы вам помог искать, но должен ехать в порт, чтобы сопровождать в училище Моргол.

– Все в порядке. Мы его найдем.

– Я его найду, – подчеркнул Бри Корбетт. – Умоляю, госпожа, кэйтнардские таверны не место для тебя. Она развернула коня.

– Когда твой отец летает по свету в вороньем обличье, начинаешь поневоле пренебрегать приличиями. Кроме того, я знаю любимые места моего братца.

Они заглядывали повсюду, но безуспешно. К моменту, когда они опросили народ в дюжине кабаков, их сопровождала орава жаждущих посодействовать учащихся, которые знали Руда и с поразительным усердием и добросовестностью прочесывали каждую таверну. Наблюдая в окно, как они заглядывают под столы, Рэдерле в изумлении пробормотала:

– И как он находит время заниматься?

Бри Корбетт снял шапку и обмахнул ею взопревшее лицо.

– Не знаю. Дозволь проводить тебя обратно на корабль.

– Нет.

– Ты устала. И наверняка голодна. А твой папаша сам примется ставить за меня паруса, если услышит о таком. Я найду Руда и доставлю прямиком на корабль.

– Я хочу сама его найти. Мне надо с ним поговорить.

Учащиеся вывалились на улицу без добычи. Один из них крикнул:

– Есть еще «Отрада Сердцу» на улице Рыбного Рынка! Пойдем-ка туда.

– Улица Рыбного Рынка?

– Да, в южном углу гавани. А ты бы, – задумчиво добавил он, – подождала нас здесь.

– Я с вами, – сказала она.

Улица под жарким взором послеполуденного солнца буквально колыхалась от запаха рыбы, лежащей с остекленелыми глазами в каплях влаги на рыночных прилавках. Бри еле слышно простонал. Рэдерле, подумав о путешествии, которое они совершили от располагающих к мирному созерцанию стен училища через лабиринт Кэйтнарда на самую шумную в городе улицу, захламленную рыбьими головами и хребтами, полную фыркающих кошек, вполголоса прыснула.

– Трактир «Отрада Сердцу».

– Ну и ну, – тяжко вздохнул Бри Корбетт, когда учащиеся исчезли внутри. Он почти утратил дар речи. Трактирчик был маленький, обшарпанный, задняя часть его осела от ветхости. За грязными окнами творилось нечто бурное и красочное. Корабельщик положил руку на шею скакуна Рэдерле и покосился на девушку.

– Хватит. Я везу тебя обратно.

Ее усталый взгляд остановился на потертом каменном пороге трактира.

– Не знаю даже, где еще смотреть. На пляжах, что ли? И все-таки я хочу сама его найти. Иногда лишь одно хуже, чем когда точно знаешь, что думает Руд, – это когда вообще не знаешь, что он думает.

– Я найду его. Клянусь. А ты… – Внезапно дверь трактира открылась, и Бри повернул голову. Один из учеников, который им помогал, стремительно низвергся на булыжники под носом у коня Корбетта. Затем, пошатываясь, поднялся и выдохнул:

– Он тут.

– Мой брат? – воскликнула Рэдерле.

– Он самый. – Юноша облизал кончиком языка рассеченную губу и добавил: – Вы только полюбуйтесь. Кошмарики. – Он пошире распахнул дверь и снова нырнул в бешеный водоворот синего, белого и золотого, который кипел, то отбрасываемый, то устремляющийся к пламенеющей алой сердцевине. Корабельщик с тоской уставился на невиданное зрелище. Рэдерле уронила лицо в ладони. Затем через силу соскользнула с лошади. Одеяние Полдороги-к-Мастерству без его обладателя внутри, пролетев у нее над головой, шлепнулось на золотую гладь лужи среди булыжников. Рэдерле шагнула к двери, протест корабельщика утонул в кабацком шуме. Руд в своем ослепительном разодранном одеянии время от времени выныривал из колышущейся мешанины тел.

Лицо у него было суровое и сосредоточенное, несмотря на разбитую скулу, как будто он спокойно занимался, а не раздавал ловкие удары в трактирной потасовке. Она, как зачарованная, глядела на ощипанного безголового гуся, который рассек воздух над самой макушкой брата и шмякнулся о стену. Затем окликнула брата, но он не услышал. Одно его колено упиралось в поясницу какого-то ученика, одновременно он стряхивал со своего локтя другого парня – маленького, жилистого, одетого в белое, – пока тот наконец не полетел на взбешенного трактирщика. Какой-то силач в золотом с безжалостной физиономией схватил Руда сзади за шею и запястье, вежливо промолвив: «Господин мой, не угодно ли остановиться, пока я не пересчитал твои кости?» Руд, слегка заморгав от боли, внезапно качнулся; силач выпустил его и медленно сел на мокрый пол, скорчившись и тяжело дыша. Последовало общее нападение сплоченного отряда учащихся, которые пришли с Рэдерле. Она снова потеряла из виду брата; вдруг он возник рядом с ней, грозно дыша, поглощенный схваткой с мускулистым рыбаком, на вид могучим и неодолимым, как Большой Белый Бык из Аума. Кулак Руда, заехавший рыбаку под ребра, едва ли того обеспокоил. Рэдерле терпела, пока рыбак не собрал одной лапищей горловину Рудова одеяния, а другую не сложил в кулак и не отвел. И тогда сестра занесла над верзилой винную флягу – где она ее только умудрилась подхватить? – и обрушила на бычью башку. Бугай выпустил Руда, плюхнулся на пол и заморгал, весь в вине и осколках. Рэдерле в смятении вытаращилась на него. Затем поглядела на Руда, который уставился на нее саму.