Наследница крови - [5]

Призрак чьего-то присутствия включил мою сигнализацию. Крошечные волоски у меня на затылке встали дыбом. Что-то ждало в глубине руин слева от меня. Наблюдало за мной. Я не могла ни видеть его, ни слышать, но я знала, что он там, скрытый в темноте, так же, как первобытные люди знали, когда тигр подстерегал у входа в их пещеру.

Я могла бы сойти с лошади и поздороваться, но никто не знал, что я там найду, и каждый инстинкт предупреждал меня отступить. Тюльпан напряглась подо мной. Ей тоже не нравилось то, что скрывалось в темноте.

Не было смысла искать неприятностей. Я и так потеряла достаточно времени. Я поерзала в седле, и Тюльпан рысцой въехала на мост.

За нами никто не последовал.

* * *

Я СЕЛА на большой кусок бетона посреди улицы. Вокруг меня под бледно-серым предрассветным небом раскинулись старые кости Мидтауна. Из моря обломков торчали зазубренные трупы небоскребов. Некоторые рухнули целыми, другие обломились на полпути, и их оболочки смотрели на мир черными дырами пустых окон. Странные лишайники покрывали их стены, некоторые извивались гребнями на кирпиче и штукатурке, как древние ископаемые раковины, другие свисали длинными, темно-красными прядями, которые двигались и дрожали без какого-либо ветра. Декоративные живые изгороди, которые когда-то окаймляли тротуары, заросли шипами длиной в фут. Потусторонние лозы, усеянные цветами, вылезали из выпотрошенных руин.

Первая магическая волна ударила Атланту в сердце, оставив рваную, зияющую рану, которая прорезала Мидтаун. Рана кровоточила магией даже во время самой сильной технологии, и ее течение исказило этот район до неузнаваемости. Местные жители называли его Юникорн-лейн. Ничто не было тем, чем казалось здесь, и все пыталось убить тебя. Даже самые большие магические тяжеловесы держались от этого места подальше. Чтобы попасть на Юникорн-лейн, нужно было отчаяться или сойти с ума. Хорошо, что я была и той и другой.

Передо мной небольшое пространство было расчищено от обломков. Из его центра торчала стела высотой в десять футов, узкая каменная плита с четырьмя равными сторонами. Стайка маленьких зверьков с рыжеватым мехом, напоминающих белок и мангустов, бросилась вниз по узкой дорожке и обогнула ее. У существа, которое преследовало их, не было имени. Размером с большого ротвейлера, он карабкался по развалинам на шести лапах. Его мех был лесом тонких черных игл. Он был похож на морского ежа, за исключением головы с длинными челюстями и зубами динозавра. Зверь бросился за псевдобелками, скользя и врезаясь в брошенную машину, завернутую в оранжевый мох.

Мох стал ярко-красным от удара. Зверь отшатнулся, покачнулся и рухнул, его бок был залит алым. Иглы поникли, разжижаясь в теле. От существа растеклась густая лужа коричневой крови. Десятки тварей размером не больше крысы хлынули из руин, как серо-голубой прилив, чтобы вылакать ее.

Тюльпан ткнулась в меня мордой в третий раз.

— Ладно. — Я встала с обломка и отвязала ее. — Не уходи далеко.

Тюльпан мотнула головой и потрусила вниз по улице белым пятнышком в темноте.

— Разумно ли это? — спросил знакомый женский голос.

Я обернулась. Сиенна стояла у стелы. На ней был длинный темный плащ, капюшон был опущен, открывая ее лицо и светлые волосы, подстриженные в новый короткий боб. Ее кожа была бледной, черты лица утонченными, а глаза отстраненными. До Сдвига люди рисовали таких фейри, как она. Никто никогда больше не нарисует хрупкого фейри.

— С ней все будет в порядке. Что случилось с твоими волосами?

Она улыбнулась.

— Нужна была сила для заклинания.

Сиенна была оракулом, способным видеть будущее. В последние четыре года я так зациклилась на ее пророчествах, что порой забывала, что она еще и ведьма.

Я подошла к ней, и мы обнялись. Раньше она была болезненной и худой, как скелет, потому что порой забывала поесть, живя одной ногой в другом времени. Сейчас она поправилась. Это хорошо.

— Почему здесь? — спросила я, кивая на стелу.

— На то есть свои причины.

Сиенна посмотрела на монумент и единственное выбитое на нем имя.

САЙМАН

— Мне всегда было интересно, почему здесь больше ничего не написано, — сказала она.

— Потому что он так хотел.

Я помнила день, когда мы его похоронили. Лило, как из ведра, и казалось, будто все мы плакали. Хотя я сомневалась, что хоть кто-то проронил слезинку. Слишком многих провожающих его в последний путь он ударил в спину.

Внук ледяного великана, Сайман, был экспертом по магии. Он также был полиморфом. Он мог превратиться в кого угодно, любого возраста, пола, любой формы в пределах человеческих возможностей, и он использовал этот дар, чтобы жить совершенно эгоистичной жизнью, используя людей, манипулируя ими, попирая их в гедонистической погоне за богатством и удовольствиями. Когда городу пришлось объединиться, чтобы противостоять ужасной угрозе, у Саймана появился один небольшой шанс отбросить свою трусость и проявить себя в лучшем свете. Он воспользовался им, и это убило его.

Я не оплакивала его, я никогда не доверяла ему, но мне было жаль, что он умер. Много людей, лучших людей, также погибло в той битве.

Сиенна посмотрела на стелу, или, скорее, сквозь нее, на что-то, что могла видеть только она. Я ждала.