Наследие предков - [98]
Где же на самом деле обитал два года Колюня Боцман, никому доподлинно известно не было. Попался же «золотодобытчик» в руки правоохранителей в Питере, причем попался эфэсбэшникам на контрабанде золота. Что именно вышло со следствием у Боцмана, никто не знал, но только вот групповой «мокряк»16 ему к контрабандному делу не пришили, поэтому помимо «беспредельной»17 репутации у Колюшка маячила недвусмысленная слава «ссученного»18. Да и вообще все, что касалось Боцмановского дела, было тайной за семью печатями: никто ничего конкретно сказать не мог, но все стояли на ушах и суетились, как на похоронах.
Почтенное общество так и не смогло уразуметь, зачем Боцмана прислали на Ямальский «строгач»19, раз он пошел на сотрудничество со следствием и ему так щедро скостили багаж грехов, посчитав групповой «мокряк» самообороной, поэтому по зоне один за другим шли «прогоны» с инструкциями насчет персоны нового пассажира. Авторитетные люди четко определили: Боцман должен сначала отдать либо «рыжье», либо деньги, а только потом его можно «умножать на ноль». Подобный расклад был самым нежелательным для Колюни, так как подразумевал под собой использование экзекуторами всех методов и средств для инициирования в его свободолюбивой душе неистребимого желания к исполнению божественной заповеди делиться с ближними. Так что вся заинтересованная общественность с нетерпением ожидала лицезрения легендарного Колюни с его секретами добычи и схоронения несметных сокровищ. На зоне «вертухаи»20 тоже были в курсе, как нужно обращаться с долгожданным пассажиром и каким образом организовать встречу с ожидавшими его «доброжелателями».
Отдыхавший безвылазно уже третий год в тюремной больничке положенец зоны сорокадевятилетний рецидивист с четырьмя судимостями Виктор Сергеевич Подопригора, более известный как Витя Хребет, не спал всю ночь, обсуждая со своими близкими, как лучше организовать «теплую» встречу с легендарным гостем. Блатное сообщество никак не могло решить вопрос, где и как удобнее подкатить к Колюшку: на карантине не получится — уж больно наглядно все будет, а ждать, пока распределят в отряд — жаль столько времени терять, да и уважаемые люди с воли торопят.
Красномордый, обритый наголо бывший «международник» по боксу Лёня с погонялом «Молоток», который по решению сходки занимался рукоприкладством по отношению к неугодным, прервал гробовое молчание чифирившей компании и разразился гениальным предложением:
— Слышь, Хребет, а что если Боцмана в ШИЗО дернут за драку? Ну, а там его и…
Хребет поднялся с кровати, устало расправил сутулые плечи, на которых были выколоты синие расплывшиеся от времени звезды и эполет, подошел к окошку с кружкой в руках, глотнул горячего, неимоверно терпкого напитка и недовольно скосил взгляд на бравого «отбойщика», всем своим видом выражая немой укор за бестолковое предложение. Молоток в черной борцовской майке, обтянувшей мускулистый торс с красочной татуировкой римского гладиатора, недоумевающее поворачивал голову то на сидевших напротив Калача и Моню, то на положенца, не понимая, почему общественность не оценила продукт его мозговой активности. Калач хотел было сказать ему, что ввиду отбитости головы и природного скудоумия, Молотку ртом лучше не говорить, а кушать, но осекся, зная не понаслышке о горячем нраве боксера, поэтому помягче пояснил:
— В ШИЗО не получится побазарить нормально, мусора все слушают.
Молоток понимающе кивнул, вспомнив, что Боцмана надо будет не просто загасить, а еще и расспросить о важных вещах.
— Придется ждать, как дернут с карантина в отряд, — резюмировал высказанные и еще витающие в воздухе скудные идеи Хребет, положив ладонь на постоянно ноющую поясницу, из-за которой Виктор Сергеевич и получил погоняло во время второй своей «командировки» в Нижний Тагил. Тогда в далеком 1989 году во взбунтовавшемся лагере перегоревшая балка перекрытия рухнула на молодого отрицалу21 Витю, сломав тому позвоночник. Когда же его беспомощно лежащего на земле начали обрабатывать сапогами «краснопогонники»22, на весь лагерь слышался вопль калечного зэка: «По хребту не бей, сука, хребет сломан!»
Следующая неделя прошла при неусыпной опеке находящегося в карантине Колюни, который абсолютно беззаботно встретил место своего будущего пребывания, словно младенец, не ведая, что грозит ему за его давние подвиги. Когда же Боцмана определили в четвертый отряд, то он с таким же нездоровым пофигизмом встретил утомившихся от длительного ожидания Калача, Моню и Молотка. Боцмана провели в каптерку и предложили присесть.
— А. У. Е.23, босота! — весело поприветствовал коллектив Боцман.
— Как доехал, Колюня? Как дорога, не растрясла? — глумливо пробасил Моня, сидя на подоконнике и затягиваясь сигаретой.
— Спасибо, хорошо! — улыбаясь, ответил Боцман. — Вашими молитвами!
— Да, молится о тебе теперь куча народу и здесь, и на воле! А вот, что в дороге не простудился, то это хуже — здоровье медленнее кончаться будет, страдать дольше придется! — не подразумевающим разночтений тоном процедил долговязый угловатый Калач.
