Наследие предков - [108]

— Шум, говоришь? — заинтересовался Хребет.

— Ну да, говорит, что прям отчетливый шум и даже дрожь небольшая.

— Так может это на производстве что-то шумело?

— Сквозняк говорит, что с земли гул шел, он бы не перепутал.

— Хрен его знает, что это может быть. Неужто ты думаешь, что за Боцманом поезд под землей пришлют? — сходняк гулко загоготал охрипшими глотками.

Прямо во время утреннего построения в колонию прибыли высокие гости. Заместитель руководителя Федеральной службы генерал Потапов шел в окружении спецназа УФСИН и нескольких человек в штатском. Генерала встречала дружная похмельная компания, которая, несмотря на количество вылаканного пойла, смогла привести себя в подобающий вид. Генерал, в отличие от малохольного проверяющего Лазаренко, не отказался от завтрака и с удовольствием проследовал в накрытую по высшему разряду банкетную комнату. Двое неприметных сотрудников из окружного управления ФСБ и их московский коллега из спецотдела «Зет» сразу же взяли под руки начальника оперчасти колонии майора Колчина и пошли к нему в кабинет смотреть личные дела осужденных. Утро на зоновском производстве начиналось в лучших традициях советских времен. Не хватало только снятого несколько лет назад металлического щита с надписью «На свободу с чистой совестью!». Народ шуршал, видимость работы кипела.

После утренних посиделок генерал, несмотря на свою природную брезгливость и непереносимость всего, что касалось сферы непосредственного исполнения наказаний, решил все-таки выполнить возложенную функцию и проинспектировать колонию. Полковник Хузов с ушлым Попковым вертелись вокруг московского начальства, всеми силами пытаясь перевести его внимание на более приятные объекты материального мира, как-то: банька, рыбалка, охота в заказнике и прочие атрибуты красивой жизни. Да и генерал, если бы не эти безликие чекисты со своими секретными темами, ни за что на свете бы не поехал за тридевять земель пялиться на суровые скучные пейзажи в далекой полярной зоне. Ну, раз уж приехал, надо хоть видимость показать, что не зря свой хлеб кушает. Так, переходя из одной «локалки» к другой, большой начальник особо не смотрел по сторонам, с интересом вникая в заманчивые предложения местных офицеров на счет вечернего времяпрепровождения.

В это самое время трое прибывших чекистов вместе с начальником оперчасти колонии майором Колчиным и его подчиненным прочесывали производственные цеха в попытке найти осужденного Николая Олеговича Босых, более известного как Колюня Боцман, которого почему-то не оказалось на привычном месте работы в положенное время, хотя на утреннем разводе Коля был и бодро маршировал к месту работы.

Через какое-то время ДПНК37 по рации вдруг срочно вызвал начальника колонии. Хузов живо зашевелил кривыми ногами и побежал к административному зданию. После нескольких обрывочных фраз дежурного помощника начальник колонии начал стремительно бледнеть, несмотря на вечный загар. А побледнеть было от чего: на промзоне камеры зафиксировали группу вооруженных людей, передвигающихся между цехами короткими перебежками. Чуть позже воздух наполнили трели автоматных очередей, и всякие надежды на похмельные галлюцинации испарились. «Вот такой трагический финал твоей карьеры, полковник», — пролетела пулей мысль в голове Хузова.

Немного собравшись с мыслями, полковник попытался связаться с Попковым, который сопровождал генерала. Сквозь трескотню выстрелов Попков визжащим голосом орал в радиостанцию, что на них напали, и спецназовцы, охранявшие генерала, практически все убиты. Оно было вполне понятно — экскурсия по зоне для высокого начальства не подразумевала наличия у охраны тяжелого вооружения, имелись только пистолеты. Наспех сформированный отряд из роты охраны на подходе к промзоне был встречен плотным огнем и с потерями ретировался.

Полковник Хузов, находясь в предынфарктном состоянии, попытался выйти на связь с майором Колчиным, который вместе с эфэсбэшниками должен был как раз прочесывать складские ангары, но радиостанция «кума» молчала. «Неужели и его положили?» — мысли отчаяния лезли в похмельную голову начальника колонии. Трясущимися руками полковник распахнул дверь сейфа, вытащил початую бутылку коньяка и присосался к горлышку на длительное время. Ну, по крайней мере, тремор в руках сняло, да и суета в мыслях улеглась.

— Хрен с ним со всем, помирать, так с музыкой! — пробурчал полковник и помчался в оружейку. Там, напялив бронежилет и армейскую каску, передернул затвор автомата и собрался было вести отряд на штурм, как вдруг эфир радиосвязи оживился голосом майора Колчина:

— Товарищ полковник, мы с генералом и несколькими офицерами в заложниках. Много убитых. Не предпринимайте попытки штурма. Нас всех перебьют! Связь будет через меня. Как поняли?

— Понял тебя, Колчин. Что они хотят?

— Требования будут позже. Конец связи.

Полковник во всем обмундировании так и уселся на мокрый асфальт, раскинув ноги. Рядом испуганно суетился заместитель по режиму подполковник Абаев, который успел уже сообщить об инциденте в окружное управление ФСИН и в Москву.

Первым к колонии прибыл вертолет с региональным отрядом спецназначения ФСБ, обычно именуемый РОСНом. Чуть позже прибыли УФСИНовский спецназ и подразделение оперативного полка внутренних войск, которое обеспечило оцепление периметра. Оперативный штаб расположился в кабинете геройского полковника Хузова, который на людях, не снимая каски и бронежилета, наводил суету и показушно орал по рации на подчиненных бездельников. Непонятно с какой целью и с чьей подачи прибыл второй армейский вертолет, а в штабе неожиданно появился человек средних лет, среднего роста и среднего телосложения в сером костюме, представившийся полковником ФСБ Субботиным. Его сопровождали с десяток крепких парней в сером пятнистом камуфляже с желтыми надписями «ФСБ» на спине. Командир местного РОСНа с недоверием смотрел на неизвестно откуда прибывшего полковника, понимая, что все командование операцией теперь будут осуществлять москвичи. Безликий полковник, словно уловив мысли спецназовца, обескуражил последнего громким заявлением: