Наследие: Книга о ненаписанной книге - [18]
Лотта обвела нас сияющим от удовольствия взглядом, как будто хотела сказать, что это и есть самое важное, но, очевидно, заметила по нашим глазам, что мы так ничего и не поняли. Аксель попытался ее разговорить, рассказав о другом убийце, которому просто необходима была кожа убитых им женщин.
«У него ведь было какое-то сексуальное расстройство, верно? И он сдирал с женщин кожу, чтобы сделать себе платье и выглядеть как женщина?» — спросил он.
«Подумай, Аксель, подумай, — ответила Лотта с интонацией Ганнибала и его же медлительностью. — Думай шире, ассоциативно, интерпретируй, абстрагируйся. Кожа — это пустяк. Что говорит Ганнибал? Что убийца стремится стать тем, кем являешься ты. Он хочет получить душу, положение, соблазнительность и предполагаемое счастье другого человека — в данном случае женщины. Не какой-то определенной женщины, а женщины вообще. Он желает чего-то неосязаемого, но имеет дело с плотью и кровью».
Лотта усмехнулась.
«В чем дело? — спросил я. — Почему ты смеешься?»
«Потому что я завела свою любимую пластинку, — ответила она, улыбаясь, — потому что я опять уселась на своего любимого конька, которого давно приручила».
«Серая беседковая птичка», — сказал я, понимая, что Аксель не воспримет этой реплики.
«Вы наверняка читали книгу Маслоу об иерархии потребностей, — продолжала Лотта, не обращая внимания на мои намеки. — Он выделяет четыре уровня. К низшему относится потребность утолять голод. После того как эта потребность удовлетворена, высвобождается пространство для следующей потребности — в жилище. В безопасном и защищенном месте рождается желание любить. Обретя свою половину и все с этим связанное, человек восходит на высший и самый сложный уровень, где достигает уважения, достоинства — того, что мы называем общественным статусом. Американский коллега Тобиаса, Колин Уилсон, посвятил серийным убийцам несколько популярных книг. В одной из них он объяснял участившиеся с пятидесятых годов преступления такого рода именно потребностью в признании — вершиной этой иерархии. Тобиас всегда противопоставлял культ звездности Нового Света и теологию Старого, утверждая, что в Америке серийных убийств совершается больше, чем в Европе, потому что там убийство приносит славу и убийца хочет занять место среди звезд, а мы в Европе, слава Богу, стремимся прежде всего стать праведниками, а уж после этого обладателями сомнительной славы».
Внимательно слушая ее слова, я с самого начала пытался не обращать внимания на растущее внутри меня странное беспокойство. В какой-то момент я понял, откуда оно взялось: Лотта приписывала Талличу идеи, которые на самом деле принадлежали ей. Они не только были намечены во «Всецело вашем»; в библиотеке, в переведенном романе «Крик ягненка» Томаса Харриса, послужившем основой для фильма «Молчание ягнят», я обнаружил записи ее впечатлений об этом фильме, примерно в тех же выражениях. Я наткнулся на них, следуя ссылке в одной из черных папок, когда по ее заданию разыскивал все, что относилось к теме «дух и тело». Позже я сожалел, что в тот вечер не оставил свои подозрения при себе, — вероятно, я был раздражен внутренней схваткой с Акселем Ландауэром, которую сам себе вообразил, и в этом боевом настроении хотел одержать еще одну победу. Явно под впечатлением от ее рассказа, Аксель спросил Лотту, в какой публикации можно найти эти исследования Тобиаса, и разочаровался, услышав в ответ, что речь шла о последней лекции Таллича на конгрессе в Вирджинии, которая никогда не публиковалась.
«Эта идея о разнице между новым культом звездности и старым культом праведности принадлежала Талличу или родилась прежде в твоей голове?» — спросил я.
В тот день я спустился вниз с твердым намерением задать Лотте хороший вопрос, а в результате получил от нее крайне резкий, даже по ее меркам, упрек в глупости.
«Что ты хочешь узнать, висит ли на каждой идее табличка с именем? Разницу между звездой и праведником, несомненно, уже давно разглядели сотни других. Эта мысль не принадлежит ни Тобиасу, ни мне, у нее нет единственного собственника, это ведь не машина и не дом! И если долго живешь с человеком, как я с Тобиасом, то делишь с ним все, вместе с ним думаешь и делаешь какие-то выводы. И для того чтобы что-то понять, нужно связать очевидные наблюдения с чем-то, возможно, менее очевидным, таким, как серийные убийства и Бог знает что еще».
Закончив свою отповедь, она перевела дыхание и, казалось, сама испугалась своего тона.
«Извините, — сказала она утомленно. — Уже поздно. Я устала и пойду спать».
Она поцеловала нас с Акселем и, не проронив больше ни слова, отправилась к себе.
Врач предупреждал, что эта болезнь у всех протекает по-разному, начинаясь, однако, у большинства пациентов в области бедер и ног. У Лотты все происходило иначе. Боль пронзила плечевые суставы, руки, мышцы запястий и кистей.
«Она знает, как взять меня за горло», — сказала Лотта в тот день, когда попросила моей помощи.
Я помнил о присущем ей, порой далеко заходящем анимизме, поэтому такое одушевление болезни ничуть не удивило меня, и я спросил, есть ли у нее имя.»
Пятеро мужчин и две женщины становятся жертвами кораблекрушения и оказываются на необитаемом острове, населенном слепыми птицами и гигантскими ящерицами. Лишенные воды, еды и надежды на спасение герои вынуждены противостоять не только приближающейся смерти, но и собственному прошлому, от которого они пытались сбежать и которое теперь преследует их в снах и галлюцинациях, почти неотличимых от реальности. Прослеживая путь, который каждый из них выберет перед лицом смерти, освещая самые темные уголки их душ, Стиг Дагерман (1923–1954) исследует природу чувства вины, страха и одиночества.
Книгу «Дорога сворачивает к нам» написал известный литовский писатель Миколас Слуцкис. Читателям знакомы многие книги этого автора. Для детей на русском языке были изданы его сборники рассказов: «Адомелис-часовой», «Аисты», «Великая борозда», «Маленький почтальон», «Как разбилось солнце». Большой отклик среди юных читателей получила повесть «Добрый дом», которая издавалась на русском языке три раза. Героиня новой повести М. Слуцкиса «Дорога сворачивает к нам» Мари́те живет в глухой деревушке, затерявшейся среди лесов и болот, вдали от большой дороги.
Что если бы Элизабет Макартур, жена печально известного Джона Макартура, «отца» шерстяного овцеводства, написала откровенные и тайные мемуары? А что, если бы романистка Кейт Гренвилл чудесным образом нашла и опубликовала их? С этого начинается роман, балансирующий на грани реальности и выдумки. Брак с безжалостным тираном, стремление к недоступной для женщины власти в обществе. Элизабет Макартур управляет своей жизнью с рвением и страстью, с помощью хитрости и остроумия. Это роман, действие которого происходит в прошлом, но он в равной степени и о настоящем, о том, где секреты и ложь могут формировать реальность.
Впервые издаётся на русском языке одна из самых важных работ в творческом наследии знаменитого португальского поэта и писателя Мариу де Са-Карнейру (1890–1916) – его единственный роман «Признание Лусиу» (1914). Изысканная дружба двух декадентствующих литераторов, сохраняя всю свою сложную ментальность, удивительным образом эволюционирует в загадочный любовный треугольник. Усложнённая внутренняя композиция произведения, причудливый язык и стиль письма, преступление на почве страсти, «саморасследование» и необычное признание создают оригинальное повествование «топовой» литературы эпохи Модернизма.
Роман современного писателя из ГДР посвящен нелегкому ратному труду пограничников Национальной народной армии, в рядах которой молодые воины не только овладевают комплексом военных знаний, но и крепнут духовно, становясь настоящими патриотами первого в мире социалистического немецкого государства. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Антология произведений (проза и поэзия) писателей-репатриантов из СССР.
Автор книги, пытаясь выяснить судьбу пятнадцатилетней еврейской девочки, пропавшей зимой 1941 года, раскрывает одну из самых тягостных страниц в истории Парижа. Он рассказывает о депортации евреев, которая проходила при участии французских властей времен фашисткой оккупации. На русском языке роман публикуется впервые.
Торгни Линдгрен (р. 1938) — один из самых популярных писателей Швеции, произведения которого переведены на многие языки мира. Его роман «Вирсавия» написан по мотивам известного библейского сюжета. Это история Давида и Вирсавии, полная страсти, коварства, властолюбия, но прежде всего — подлинной, все искупающей любви.В Швеции роман был удостоен премии «Эссельте», во Франции — премии «Фемина» за лучший зарубежный роман. На русском языке издается впервые.
Эти рассказы лауреата Нобелевской премии Исаака Башевиса Зингера уже дважды выходили в издательстве «Текст» и тут же исчезали с полок книжных магазинов. Герои Зингера — обычные люди, они страдают и молятся Богу, изучают Талмуд и занимаются любовью, грешат и ждут прихода Мессии.Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня называли лгуном. Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же.Исаак Башевис ЗингерЗингер поднимает свою нацию до символа и в результате пишет не о евреях, а о человеке во взаимосвязи с Богом.«Вашингтон пост»Исаак Башевис Зингер (1904–1991), лауреат Нобелевской премии по литературе, родился в польском местечке, писал на идише и стал гордостью американской литературы XX века.В оформлении использован фрагмент картины М.
В знаменитом романе известного американского писателя Леона Юриса рассказывается о возвращении на историческую родину евреев из разных стран, о создании государства Израиль. В центре повествования — история любви американской медсестры и борца за свободу Израиля, волею судеб оказавшихся в центре самых трагических событий XX века.