Наши за границей - [72]

— Такъ этакъ ты, пожалуй, еще и черезъ часъ не кончишь съ выборомъ фасоновъ.

— Не знаю, право, не знаю. Выберу платье и потомъ мнѣ нужно будетъ выбирать накидку. Я накидку какую-нибудь хочу себѣ купить для театра. Потомъ мнѣ нужно шляпку… Нельзя-же быть въ Парижѣ, да модной шляпки себѣ не купить.

Николай Ивановичъ досадливо заскоблилъ затылокъ.

— Такъ я-бы прошелся по магазину, да поискалъ-бы вчерашняго земляка. Навѣрное онъ бродитъ по магазину и ищетъ насъ. Я пойду и посмотрю его.

— Николай Иванычъ, я боюсь одна.

— Да чего-жъ тебѣ бояться-то? Я приду къ тебѣ. Всѣ покупки я здѣсь оставлю. Возьми ихъ къ себѣ за ширму.

Николай Ивановичъ всталъ со стула и отправился бродить по магазину. Не успѣлъ онъ пройти и трехъ отдѣленій, какъ натолкнулся на земляка. Землякъ стоялъ въ отдѣленіи непромокаемыхъ матерій и выбиралъ себѣ пальто.

— А почтеннѣйшій! Гдѣ это вы пропадаете? А я васъ искалъ, искалъ и найти не могъ, — проговорилъ онъ при видѣ Николая Ивановича.

— Да вѣдь жена зашла въ отдѣленіе дамскихъ нарядовъ и застряла тамъ. И посейчасъ тамъ за ширмами сидитъ и фасоны себѣ выбираетъ. Съ бабами, сами знаете, бѣда… Землякъ! Не сходимъ-ли мы куда-нибудь выпить? Пить смерть хочется. А черезъ полчасика вернемся…

— Сходимъ, сходимъ. Тутъ вотъ какъ разъ противъ магазина есть кофейня.

Землякъ, не найдя себѣ по вкусу непромокаемаго пальто, отошелъ отъ прилавка и черезъ нѣсколько минутъ былъ вмѣстѣ съ Николаемъ Ивановичемъ въ кофейнѣ, находящейся противъ Луврскаго магазина.

— Пивка, что-ли, хватимъ? — спрашивалъ Николай Ивановичъ земляка.

— Зачѣмъ пивка? Въ Парижѣ надо пить красное вино, — далъ отвѣтъ землякъ и приказалъ подать бутылку вина.

Они чокнулись. Зашелъ разговоръ, гдѣ сегодня обѣдать, гдѣ провести вечеръ.

— Вечеромъ-то-бы въ какое-нибудь этакое заведеньице попикантнѣе, позанятнѣе, позабористѣе, въ какой-нибудь кафе-шантанчикъ эдакій, гдѣ разныя канашки черноглазыя поютъ, — съ улыбочкой и подмигнувъ глазомъ сказалъ Николай Ивановичъ. — Вѣдь, вѣрно, есть такія заведенія.

— Какъ не быть! Такихъ заведеній много, но съ женой-то вамъ не удобно, жена-то вамъ помѣха, — отвѣчалъ землякъ.

— Такъ-то оно такъ, но жена моя баба походная.

— Какая-бы походная ни была, а все ужъ не дозволитъ вамъ развернуться съ какими-нибудь черноглазыми канашками, какъ вы выражаетесь.

— Это ужъ само собой.

— А въ Парижъ-то вѣдь только и пріѣзжаютъ за этимъ. При женѣ вы, какъ тамъ хотите, все въ родѣ какъ-бы на службѣ, все въ родѣ какъ-бы въ подчиненіи, а безъ нея-то у васъ душа-бы раздалась. Погуляли-бы въ волю.

— Вѣрно, вѣрно.

— И угораздило это васъ, батенька, въ Тулу съ своимъ самоваромъ пріѣхать! — продолжалъ землякъ.

— Какъ такъ? То-есть это вы про что? — недоумѣвалъ Николай Ивановичъ.

— Какъ въ Тулу съ своимъ самоваромъ не ѣздятъ, потому что тамъ ихъ много, такъ и въ Парижъ съ своей бабой не ѣздятъ, потому что бабъ здѣсь не оберешься.

— Ахъ, вотъ вы про что. Да, да, это правильно. Ну, да ужъ обузу захватилъ, такъ дѣлать нечего, отъ нея не отбояришься. Такъ гдѣ-бы сегодня пообѣдать. Вы Парижъ знаете?

— Знаю. Бывалъ. Второй разъ здѣсь.

— Такъ вотъ порекомендуйте, гдѣ-бы посытнѣе. А то здѣшніе обѣды все какіе-то жидкіе.

Землякъ задумался.

— Ни разу не обѣдали у ротисьера? — спросилъ онъ Николая Ивановича.

— А что такое ротисьеръ?

— Жарильщякъ, по нашему, жарковникъ, спеціалистъ по жареному, по жаркому. Большая закусочная лавка эдакая. Не пугайтесь, не пугайтесь, не на манеръ нашей петербургской закусочной лавки, а нѣчто шикарное. Выберемъ мы себѣ хорошій кусокъ мяса, хорошую птицу — и тутъ-же при насъ спеціалистъ этотъ для насъ все это и зажаритъ.

— Что-жъ, это хорошо. Можно выбрать побольше и ужъ наѣсться до отвалу. А то въ здѣшнихъ ресторанахъ подаются порціи меньше воробьинаго носа. И индѣйку зажарить можно?

— Цѣлаго борова зажарятъ.

— Вотъ и оглично. Ну, а театръ, театръ? Только что-нибудь позабавнѣе.

— Въ Американскомъ циркѣ были? Джигитовку и сраженіе дикихъ индѣйцевъ видѣли?

— Гдѣ-же видѣть, батенька, коли мы всего три дня въ Парижѣ.

— Такъ вотъ и поѣдемте туда. Это за городомъ… Такъ въ циркъ?

— Индѣйку ѣсть въ закусочную и индѣйцевъ глядѣть въ циркъ. Хорошо.

Выпивъ бутылку краснаго вина, земляки опять отправились въ Луврскій магазинъ.

Глафира Семеновна попрежнему все еще возилась за ширмами съ продавальщицей.

— Глаша! Ты здѣсь?

— Здѣсь, здѣсь… Вообрази, все еще фасона настоящимъ манеромъ не могу себѣ выбрать, — отвѣчала Глафира Семеновна изъ-за ширмы.

LVII

Выбирая въ Луврскомъ магазинѣ для себя наряды, Глафира Семеновна провозилась цѣлый день. Былъ четвертый часъ, когда она, окончивъ примѣрку, рѣшила, что ей взять. Выбраны были роскошный корсетъ, соръ де-баль, два платья и шляпка. На отличавшуюся нѣкоторою дородностью Глафиру Семеновну готовыя платья не были вполнѣ впору, продавальщицы рѣшили ихъ передѣлать и черезъ день прислать къ Глафирѣ Семеновнѣ въ гостинницу вмѣстѣ со всѣмъ купленнымъ ею въ магазинѣ товаромъ. Николай Ивановичъ расплатился и тотчасъ-же заговорилъ объ обѣдѣ.

— Ѣдемъ поскорѣй обѣдать. ѣсть страсть какъ хочется. Хоть разъ въ Парижѣ пообѣдать по-настоящему, по-русски, а то все въ семь да семь часовъ. Какой это обѣдъ! это ужинъ, а не обѣдъ. Вотъ, Глафира Семеновна, землякъ рекомендуетъ какую-то съѣстную лавку спеціалиста по части жаркихъ, гдѣ можно сытно и всласть пообѣдать, — сказалъ онъ женѣ.