Наши времена - [193]

3

Для Габо построили укрытие у подножия горы, которую впоследствии назвали Горой материнства. Изо дня в день лунная газета «Селена» писала, а лунное радио вещало о двух важнейших проблемах на этой планете — проблеме воздуха и проблеме воды. Воздух уже добывали в достаточном количестве, но он был невысокого качества. С водой обстояло наоборот — качество отличное, но ее получали мало, гораздо меньше, чем требовалось. По телевидению часто показывали, как, используя всего несколько капель воды, можно умыться и с минимальным расходом драгоценной влаги даже сделать небольшую постирушку. Остро критиковались те лунные работники, которые все еще не отказались от своих земных привычек транжирить воду. Однако все эти предупреждения и замечания совсем не касались Габо. Она не ощущала никаких трудностей ни с воздухом, ни с водой. Воздух в ее укромном жилище был свежим, душистым, специально присланным в резервуаре из Пицунды. Вода, которую Габо пила, была послана с Волги. Каждое утро она принимала ванну — это была такая роскошь, которую не мог себе позволить на Луне ни один работник, даже самый ответственный.

Габо разрешили два часа в день заниматься делами. Начальник Эпсилон и другие сотрудники объединения не обременяли ее такой работой, которая может утомить или испортить настроение. Она много гуляла. Мягкий лунный ландшафт радовал глаз. Желто-оранжевая дымка окутывала камни, скалы, кратеры. Станции, базы, редкими островками разбросанные в различных местах, на разных географических лунных широтах, мало нарушали трудовым шумом окружающее безмолвие.

Вечерами Габо из окна своего жилья смотрела на Землю. Земной шар, плывущий по лунному небу, выглядел очень красивым, даже красивее самой Луны, когда на нее смотрят с Земли. В эти минуты Габо охватывало желание немедленно сесть в корабль и полететь к мужу, к Плутону. Но она была земным существом, со всеми его достоинствами и недостатками, и ей были свойственны и мягкость, и упрямство, и жесткость, и уступчивость. Ради достижения поставленной перед собой цели она могла подавить в себе те желания, которые этому препятствовали. Плутон, решила она, пока ничего не должен знать. Ей не нужны теперь его уговоры, страхи, осмотрительность. Пусть предполагает что угодно, даже то, что она влюбилась в Эпсилона, зато пройдет немного времени, и она подарит Плутону лунного ребенка, первенца с другой планеты.

С дедушкой своим Габо разговаривала часто и охотно, он обо всем знал от нее и выполнял обещание пока ничего не говорить Плутону. Дедушка появляется на телеэкране обычно в девять утра со своей великолепной длинной густой бородой, которую начал отращивать еще в первой половине минувшего столетия.

— Земной привет тебе, дорогая внучка. Как самочувствие?

— Самочувствие хорошее. Что слышно у тебя?

— У меня тоже все благополучно, — отвечает дедушка и морщится от боли: ишиас, которым заболел много лет назад, мучает его до сих пор. — Удивляют меня наши профессора, — жалуется он, — вставить новое сердце для них теперь проще простого, заменить печень, легкое — пожалуйста, а от ишиаса никак не могут меня избавить. Не можешь ли ты мне порекомендовать приличного лунного врача, который принес бы мне исцеление?

— Здесь у нас есть прекрасный врач Персей, но старые болезни он, кажется, не лечит, только — новые. И вообще… У нас ведь тут намного холоднее, чем у вас, а тебе нужно все время быть в тепле, — Габо сожалеет, что ничем не может ему помочь.

— Ну ладно, что — я? Главное у меня — ты… Я послал тебе две посылки. — Одну посылку отправил с утренней почтой, другую — с вечерней. Все получила?

— Все, дедушка. Спасибо тебе. Апельсины прекрасные, и таранька такая вкусная, ем с удовольствием…

— А книги получила?

— Без книг я бы тут не выдержала. Вечера такие длинные… Издали, с Земли, Луна — красивая, но чужая, а я вот живу на ней и вижу — она такая будничная, серая, каменистая, но все-таки уже родная мне. Я привыкла ходить по мягкому лунному грунту и видеть горизонт совсем близко от себя. А как хорошо стоять у подножия кратера и смотреть вверх, на его вершину. Сначала все кратеры мне казались одинаковыми — нагромождение, камней, и скал в семь-восемь километров высотой. Но теперь я уже свободно могу отличить кратер Струве от кратера Дарвина или, положим, кратера Аристарха. Это самые большие горы на Луне. Ну, а то, что в океанах и морях нет ни капли воды, — это ты ведь сам знаешь. Только море Изобилия и море Плодородия будут обводнены к 2030 году, пока же это голые пустыни.

— А у нас, в Малаховке, — сообщает дедушка, — открыли еще один музей. Малаховка становится музейным городом. Высотных зданий здесь строить больше не будут. Вчера я вместе с музейными работниками ходил по городу и показывал им те дома, в которых когда-то жили выдающиеся люди, заслужившие, чтобы мы их помнили, чтили. На этих домах будут установлены мемориальные доски. Однако мне уже подали сигнал, что сеанс закончен. Иди, внученька, приляг или, еще лучше, погуляй возле ближнего кратера — тебе надо больше ходить.

— Хорошо, дедушка, так и сделаю. До свидания! Завтра утром в это же время снова увидимся на телеэкране.