Наши химические сердца - [37]

– Кстати, на днях нашел в пасти у лося какой-то белый порошок, – заметил я, потирая подбородок.

– Вот и я о том же, – кивнул папа.

Мама встала, взяла тарелку и по пути к раковине поцеловала меня в макушку.

– Мы купим все для пиццы. Можешь приготовить ужин. И я все равно скажу «никакого секса, наркотиков и рок-н-ролла под нашей крышей», даже если твой отец считает это лишним.

Я похлопал ее по спине:

– Когда решу понюхать кокаин со спины проститутки под Led Zeppelin, меня это не остановит, но теперь я предупрежден.

Она покачала головой:

– Иногда смотрю на вас, дети, и думаю: в какой момент все пошло не так?

Когда мы с Грейс вошли, мама с папой разбирали пакеты из супермаркета. При этом оба были в костюмах из «Стар Трека». Даже вулканские уши нацепили.

– О нет, – сказал я, увидев их. – Боже, только не это.

День вообще выдался странный. После школы я, как обычно, пошел провожать Грейс, но, когда мы свернули на ее улицу, она затаила дыхание и вдруг положила ладонь мне на грудь. До ее дома оставалось несколько десятков метров, но Грейс почувствовала возмущение в Силе. На дорожке у ее дома рядом с «хендай» стоял маленький трехцветный автомобиль.

– Стой здесь, – прошептала она.

– Чья это машина? – спросил я.

– Стой здесь, если не хочешь идти домой пешком.

Звучало почти как «стой здесь, если хочешь жить».

Я сел у водосточного желоба, а Грейс резво заковыляла по улице и скрылась в своем унылом сером доме. Ее не было, наверное, минут сорок пять, и я уже хотел звонить в полицию или идти домой, но тут из дома вышла женщина с пергидрольными волосами и почесала к машине. Она так сердито и поспешно дала задний ход, что сбила мусорный бак у дома напротив, а когда разогналась, из-под шин пошел пар.

– Это была твоя мама? – спросил я, когда через десять минут Грейс вышла с ключами.

Она стиснула зубы, губы превратились в тонкую линию.

– Нет. Да. Неважно.

– Ты на нее похожа.

– Я похожа на сорокапятилетнюю алкоголичку, которая иногда балуется наркотиками?

– О господи, Грейс, я не…

– Да знаю я, что ты не знал. Все в порядке. Езжай.

– Ты с папой живешь?

Грейс молчала.

– Я ничего о тебе не знаю, и ты даже не отвечаешь, когда я спрашиваю.

– Ты знаешь, какая у меня любимая песня и какой любимый цвет.

– Мы не в детском саду. Я хочу знать реальные вещи. И плохое в том числе.

– Реальность уродлива. Пусть лучше я останусь загадкой.

– Я не хочу, чтобы ты оставалась загадкой.

– Нет, Генри, хочешь.

Думаю, я обиделся, потому что Грейс была права. Мы с моими друзьями не знали, что такое неблагополучные родители и неполная семья. Нам с Лолой и Мюрреем повезло. Из нас троих самый ужасный семейный скандал случился у Лолы в одиннадцать лет, когда она убежала из дома (ко мне домой). Лолина мама, крошка гаитянка по имени Уиделин, ходила на курсы английского в молодежную христианскую организацию и как-то раз гордо сообщила своим товарищам и учителю, что дряблая кожа на локтях называется пиписькой. Этому ее научила одиннадцатилетняя дочь. Лоле досталось от отца, она убежала ко мне, мы спрятались под кроватью, ели шоколадное арахисовое масло и смотрели фотки голых теток на лэптопе Сэйди. Почему я еще тогда не догадался, что Лоле нравятся девчонки, ума не приложу.

Всю дорогу до моего дома мы с Грейс молчали. А теперь мои родители решили меня опозорить, и мне очень хотелось на них разозлиться, но они же не были алкоголиками и не баловались наркотой, а я даже никогда и не задумывался, что стоило быть за это благодарным. Поэтому, когда папа произнес: «Живи долго и процветай» и отдал вулканский салют, я устало поднял ладони и вяло возразил:

– Пожалуйста, не надо.

Грейс растянула губы в тонкую линию, пытаясь улыбнуться, но ее глаза остекленели. В них застыл взгляд старого, измученного войнами генерала, не одобряющего всякое баловство. Блин, вечер обещал быть веселым.

Я откашлялся и продолжал:

– Грейс, это мои родители. Родители, это Грейс.

Грейс пожала руку маме, а папа тем временем крикнул: «Генри, лови!». После футбольного матча у меня выработались молниеносные рефлексы, и я недолго думая поймал то, что он мне бросил. Оказалось, это пачка презервативов.

– На всякий пожарный. Не хочу, чтобы тебе пришлось пройти через ад незапланированной беременности, как нам в свое время. Я, конечно, имею в виду ту беременность, в результате которой родился ты. Сэйди мы планировали.

– Знаете, я всем говорю, что у меня классные родители, а потом люди приходят в гости и начинают считать меня патологическим лжецом.

– Ты всем говоришь, что мы классные? – удивилась мама. – Телепортируй меня, Скотти!

– Нам не нужно его одобрение, – сказал папа. – Я всегда знал, что мы самые нелогичные вулканцы в округе.

– О боже. Грейс, прошу, отойди от них, только медленно.

– До скорого, – сказал папа, а я взял Грейс за руку и потащил в свою комнату.

– Рада была познакомиться, – бросила она через плечо.

– Нет, не рада, не ври.

– Никакого секса в доме! – ласково крикнула мама нам вслед и гораздо тише добавила: – Не думала, что быть родителями так весело!

Я показал ей язык и закрыл дверь в подвал.

– Ты даже не представляешь, как мне стыдно, – сказал я.