Нашествие Батыя на Русь. Русский Апокалипсис - [6]
Из-под Пронска спешил к нему тумэн Бурундая, не уберег он сына Субэдэя от русского топора. Сам Субэдэй со своим тумэном осаждал Переяславль-Рязанский на севере, блокируя возможный подход владимирских подкреплений.
Рязань удивила монголов ослепительным сиянием своих мощных стен. Столица была сильнейшей крепостью Руси. Обрыв со стороны Оки делал невозможным штурм с нее. С других 3-х сторон Рязань окружила себя земляным валом в 9 мерь высотой и в 25 шагов шириной, со рвом спереди.
На самом валу мощные тарасы — двойные стены из дубовых бревен, между ними земля и камни. Тарасы замыкались в высокие вежи — широкие деревянные башни с 5-слойной крышей.
Вежи были выдвинуты чуть вперед для флангового обстрела штурмующих. Внутри Рязани была и вторая линия обороны. Земляной вал и стена окружающая детинец — княжеский кремль.
Стены Рязани слепили солнечным светом. Воевода рязанский Яромир велел залить их водой, а мороз заковал стены в скользкий лед…
Защитники Рязани
Битва на реке Воронеж лишила княжество Рязанское почти всех князей и дружин их. В столицу вернулось не более 700 конников с того боя. Еще 400 ратников было в личном резерве Яромира и в охране княгини рязанской — Агриппины. Это все, что было на 3,5 километра рязанских стен.
И это делало оборону невозможной. Если бы не народ рязанский. От мала до велика встали русские на защиту города…
Яромир оставив 500 гридней резервом, разбил своих ратников на сотников и десятников. Добавил к ним бывалых ополченцев, храбрых медвежатников и крепких лесорубов. Определил место в обороне каждого отряда. И отправил в сотни и в десятки всех, кто мог поднять оружие.
Подростки, взрослые и старики, вчерашние крестьяне и посадские потянулись к обозам с мечами, копьями, дубинами и топорами. На стенах встали охотники, ставшие стрелками. Любой, кто мог натянуть тетиву. Не сравнимо было войско рязанское с умелой тьмой Батыя, но дома и стены помогают. 40 000 ополченцев против 70 000 татар…
Набат
И вот ударил набат, возвещая о подходе татарского войска. Беда, что ждали, пришла. И густой протяжный звон вечевого колокола поплыл в последний раз над Рязанью, окружными погостами и снежным лесом. Провожали своих сыновей, мужей и отцов семьи, молча застыв в безмолвном круге…
Горожане и крестьяне занимали места на стенах, вежах и городницах. Запылали костры под чанами с кипятком и смолой, поднимали на стены охапки стен и сулиц.
Под протяжный стон набата смотрели рязанцы на тьму, идущую к ним
И вот, застучали топоры рабов хашара — пленные рязанцы рубили лес и окружали город частоколом, чтобы не ушел никто. Другие рабы под градом стрел земляков заваливали ров ветками и сами падали в него сраженные.
Падали со стен и защитники, монгольским лучникам не было равных. Меняясь и убегая отогревать пальцы у костров, они беспрерывно лили поток стрел и получали ответный. От воя стрел закладывало уши.
Китайцы хлестали рязанских рабов, требуя быстрей строить тараны и катапульты
Горы камней и вымоченных в воде для веса березовых чурбанов росли с каждым часом. Вместе с телами пленных, павших от тяжести. К вечеру 16 декабря заработали пороки. Камни и чурбаны расшибали бревна стен и башен. Горшки с нефтью летели следом, вызывая пожары. Содрогалась Рязань.
Ночью в нескольких местах рабы хашара заполнили ров деревом и собой. Открылась монголам возможность подойти к стенам вплотную.
Батый не хотел ждать. Он знал, что в городе нет воинов. Что крестьяне и дети стоят на рязанских стенах. Что они против его тьмы, бравшей Хорезм, Булгар и Биляр — со стенами и людьми в 2 раза больше? Пыль, ничто они…
Не дожидаясь обрушения пороками стен, Батый отдал приказ о начале штурма Рязани на рассвете 17 декабря 1237 года.
16–21 декабря 1237 года.
Ночью в нескольких местах рабы хашара заполнили деревом и собой ров. Открылась возможность подойти к стенам вплотную. Батый не хотел ждать. Он знал, что в городе нет настоящих воинов. Не дожидаясь обрушения пороками стен, он отдал приказ о начале штурма.
Мункэ, чингизид центрального улуса, предложил Бату поберечь монголов и отправить на стены остальных. Хитрит Мункэ, знает что «остальные» — с его улуса Джучи. Кипчаки и тюрки, его войско. «Хочет своих сберечь, а меня ослабить» — подумал Бату. И велел идти на штурм Рязани всем тумэнам вперемешку…
Хашар
Впереди бегущей батыевой волны шел 5000-й хашар смертников. Всех пленных Рязанского княжества от млада до старости, пойманных и согнанных сюда.
Весело смеясь, внуки Чингизхана смотрели, как с криками боли и страха, бежали под ударами монгольских кнутов одни орусуты к другим
Всегда это кончалось одинаково. Либо защитники рубили своих и теряли силы в бесполезной рубке. Либо бросали мечи и сдавались, не в силах рубить родных и знакомых. Но смех быстро исчез. Творилось что-то новое в истории Монгольской империи.
Стены галдели. Хашар молил своих. И Рязань отвечала. Те рабы, что не упали с лестницами с ледяной стены, добираясь до края частокола — не умирали. Их подхватывали и затаскивали. Другим кидали веревки, тянули за руки. А стрелки пытались прикрыть.
