— Эхъ, грѣхъ-то какой! одном.у такого борова нѳ взвалить. Лежалъ бы себѣ... Чѳго развозился?
Сторожъ постоялъ еще нѣкоторое время и вздох-нулъ.
— Надоть сходить за Микитой, — сказалъ онъ себѣ, не спѣша отправился наверхъ и растолкалъ спя-щаго товарища.
Черезъ полчаса Иванъ лежалъ ужѳ опять на боль-ничной койкѣ.
Къ 6-ти часамъ изъ деревни пріѣхала Акулина съ Катериной, Авдотья — сестра Ивана съ своимъ мужемъ Пётрой, Егоръ и Маркелъ — родные дядья Ивана. .
Въ больницу въ такой ранній часъ ихъ не пу-стили, и они остались дожидаться на улицѣ.
День былъ воскрееный и изъ деревень по всѣмъ дорогамъ тянулись цѣпыми обозами на Одзаръ мужи-
^ѳіап-кагак.ги
И. А. РОДЮНОВЪ. 6 81
чьи телѣги съ сѣномъ, соломой, зерномъ, мукой и другимъ деревенскимъ добромъ.
Между ѣхавшими на базаръ мужиками были и знакомые родныхъ Ивана.
Они останавливались и разспрашивали плачущихъ бабъ.
Тѣ расказывали. Всѣ, и знакомые, и незнакомые, выслушавъ ихъ и неизмѣнно ругнувъ господъ, уста-новившихъ такіе порядки, что къ умирающему чело-вѣку не пускаютъ его родныхъ, отъѣзжали своей до-рогой. •
Катерина еще издали увидала своего старшаго брата Леонтія, везшаго возъ сѣна.
— Лёвушка, вѣдь Ваню убили! — бросившись къ брату, сказала Катерина и зарыдала.
Мужикъ испугался и остановилъ лошадь.
— Спаси, Господи! Каісого Ваню?,— переспросилъ
онъ.
— Да нашего ВЛіюшку... моего хозяина... Ивана Тимофеича...
И безъ того блѣдное, стараго боярскаго типа лицо Леонтія, съ бѣлокурой бородой лопатой, теперь померт-въло. •
— О-о, спаси, Господи! — промолвилъ онъ. — Чего же вы тутъ стоите?
— А вчера ночью въ больницу его положили... отвѣтила Катерина.
— Вотъ и стоимъ, сватушка, съ ранней зори до-жидаемся, — говорила подошедшая Акулина, отирая концами платка слезы. — Вечоръ нашли его, Вгінюш-ку-то, избитаго на Хлябинской дорогѣ и сдали сюда,
_ а теперича вотъ пріѣхали спровѣдать его, а насъ не пушаютъ въ болышцу-ту ... Вотъ и стоимъ... дожи-даемся... не знаемъ, чего дожидаемся...
— Какъ не ііущаютъ? Человѣка убнли, человѣкъ, можетъ, теперича помцваета. а оішсвоаха^ОДНН.Г-
/
■кроввытсъ ае пущаютъ. "Йшь дѣло какоеі Такого аа-кону нѣту, штобы не пущать, — говорилъ Леонтій.
— Да вотъ не пущаютъ! — разводя руками, еще разъ подтвердила Акулина. — Да ужъ и опредѣлили-то его, Ваіпошку, вечоръ ст? грѣхомъ пополамъ. Не хо-тѣли класть, а теперича не пущаютъ и, вотъ, што хошь дѣлай... .
— Должны пустить! Я погляжу, какъ меня не пу-стятъ!.. — крикнулъ вспыхнувшій Леонтій и скорыми шагами направился къ подъѣзду больниды. — Пущай-ка не пустятъ!.. Я погляжу... какъ не пустятъ...
Тамъ онъ изо всей силы началъ колотить кулаками въ дверь и ругаться. Ъіинуту спустя изъ-зп двери мужской голосъ окликнулъ:
— Кто это тамъ безобразничаетъ? што надо?
— Пустите, а то перебыо всѣ окна, — кричалъ Леонтій, все болѣе и болѣе набиравшійся смѣлости и все сильнѣе и сильнѣе приходившій въ ярость. — Чело-вѣка убили... человѣкъ помираетъ, а вы не пущаете... ишь дѣло какое!.. дверь высажу... отоприте!
— Нельзя ломиться въ дверь, — отвѣтилъ тотъ же голосъ. — Сейчасъ позову полицію...
— Позови. Наплевать мнѣ на твою полицію! ишь чѣмъ спужалъ: полиція... отопри, говорятъ тебѣ... Ну, наваливай. Въ мою голову... человѣка забили... ломи... — уже хрипѣлъ отъ злобы Леонтій.
За минуту еще смиренные, терпѣливые мужики вдругъ озлобились.
Степенный Егоръ — дядя Ивана, вздумалъ было уговаривать своихъ разгорячившихся родственниковъ, но это не помогло. Мужики приналегли... Дверь начала трещать и подаваться.
Изнутри лязгнулъ желѣзный крюкъ, повернулся ключъ въ замкѣ, и служитель открылъ обѣ половинки двери, прикрывая себя одною изъ нихъ.
Кучка мужиковъ и бабъ, предводительствуемая Леонтіемъ, протискалась на лѣстницу.
ааа.етап-ка2ак.ги
6* 83
«— Чего йе пущаешь, дьяволъ? — оралъ Леонтій, ругаясь скверными словами и замахнулся на сторожа рукой.
Тотъ отстранился и съ злобно-вытаращенными глазами говорилъ:
— Попробуй, попробуй...
• — А што-жъ думаешь? погляжу на тебя? не пу-щаетъ...
— Намъ не приказано, Мы и не пущаемъ. Мы не по свЬей волѣ... а ты потишѳ, не ругайся. Больныхъ безпокоишь... — уже смѣлѣе огрызался сторожъ.
Леонтій былъ уже на верхней площадкѣ лѣстницы.
— Человѣка на смерть забили, а ты не пущаешь... Ишь дѣло какое!—не унимался онъ. — Закону такого нѣту, штобы не пущать.
— іішь расходилсяг ѳнералъ какойГ навозна куча... говорилъ сторожъ, запирая дверь на крюкъ.
Продолжая шумѣть и ругаться, мужики и бабы прошли коридоромъ и спустились внизъ.
Комната Ивана оказалась запертой, а ключъ на-ходился у смотрителя, какъ заявилъ служитель. На самомъ дѣлѣ онъ былъ у нѳго въ карманѣ.
— Давай сюда смотрителя!—кричалъ расхрабрив-шійся Леонтій.
Побѣжали наверхъ за смотрителемъ. Явился, пе-реваливаясь на короткихъ ногахъ, низенькій, заспан-ный, толстый, какъ обрубокъ, съ болынимъ лицомъ, съ рыжей бородой и раскосыми глазами фельдшеръ, жеяа котораго занимала должность эконома при боль-ницѣ, онъ же самъ исполнялъ ея обязанности.
Отъ мужицкаго крика и ругани фельдшеръ оро-бѣл' . и приказалъ отпереть дверь.
Мужики и бабы гурьбой ввалились въ комнату.
Полъ во многихъ мѣстахъ былъ залитъ кровыо, на двери и стѣнахъ до высоты человѣческаго роста кое-гдѣ виднѣлись ясные отпечатки окровавленныхъ
