Наше худшее Рождество - [54]

Саманта стояла с широко распахнутыми глазами, будто превратилась в ледяную статую.

– Ты закончила? – наконец произнесла она.

– Я просто думаю…

– А я думаю, что тебе лучше помолчать.

Элла сглотнула:

– Ты ведешь себя так, будто все происходящее – это нормально. Видимо, забыла, что мы не виделись с мамой пять лет. Прости, если задела твои чувства. Мы ведь только притворяемся, мы не нормальная семья.

– Пойду поищу Макинтайров и выясню, что с завтраком, а потом, если будет время, вернусь в свою комнату к романтическим фантазиям.

Элла с тоской смотрела вслед уходящей сестре.

– Вот, теперь я и ее расстроила. – На душе было и так гадко, а стало еще хуже. Они с Самантой никогда не ссорились. Общение с сестрой было для нее чем-то вроде уютного пледа, и Саманта явно относилась к ней так же.

– Все будет хорошо. – Майкл взял телефон. – Ваши отношения не испортить парой бестактных заявлений.

– Считаешь, что я была бестактной?

– Ты точно сейчас не в себе. И если ты всегда такая в обществе мамы, то лучше сразу пересмотреть положение дел.

– Как понимать твои слова?

Майкл положил телефон в карман и посмотрел на Эллу.

– Если ты что-то хочешь сказать маме, не затягивай и скажи.

– Я же объясняла, рядом с ней я чувствую себя…

– Ребенком. Да, я понял. Это сложно, но тебе придется изменить себя и свое поведение. Для родителей мы до конца жизни остаемся детьми. Возможно, мы будем так же относиться к Таб, когда она станет тридцатилетней независимой женщиной. Но поверь, если ты хочешь наладить отношения с мамой, вам обеим надо забыть о прошлом.

– И как предлагаешь это сделать? – Майкл говорил так, будто нет ничего проще. Будь это так, она бы давно сделала.

– Для начала признайся маме, что ты не работаешь учителем, что решила быть дома и заниматься ребенком. Уверен, что та, кто пишет книги и дает советы женщинам о том, как самостоятельно принимать решения, признает, что ее дочь тоже имеет на это право.

Элла не представляла себе такой разговор и то, чем он закончится.

– Она спокойно воспринимает решения других людей, но выбор дочерей примет только в том случае, если он соответствует ее мировоззрению.

Майкл взял шарф и намотал на шею.

– Затем тебе надо дать понять маме, что от реакции на твое признание зависят ваши дальнейшие отношения. – Он наклонился и поцеловал ее в лоб. – Ей не должен нравиться твой выбор, она просто должна его принять.

Элла мысленно вернулась в тот день пять лет назад. «Ты ужасная мать». Сейчас они вели себя так, будто эти слова никогда не звучали. Однако Элла их не забыла и не сомневалась, что мама тоже.

Смогут ли они восстановить отношения, не вспоминая о том, что произошло?

– Я обязательно поговорю с ней, когда представится подходящий случай.

– Он как раз сейчас представился. Пойти с тобой, если так будет легче?

– Нет, конечно нет. Я не такая беспомощная.

Или такая? Элла не хотела, чтобы муж видел ее беспомощной и жалкой.

Внезапно она почувствовала усталость и опустилась на край кровати.

– Я так долго ждала Рождества. Надеялась, что в этом году оно станет особенным.

– Любимая, выгляни в окно. Такая красота, поистине удивительная. Наша дочь счастлива и смеется. Конечно, мы не так планировали провести праздники, но все изменилось, определенно, к лучшему. Я понимаю, что ты переживаешь из-за мамы, но, возможно, это переломный момент в ваших отношениях.

Майкл всегда обращал внимание на то, какова перспектива, а не на подводные камни.

– Когда я вижу твой оптимизм, даже не знаю, обнимать тебя или ненавидеть. – Разумеется, он прав. Таб счастлива, что они приехали в дом у заснеженного леса, рядом с которым пасутся олени, – так она представляла себе волшебную зимнюю сказку. Майкл взял ее за руку и потянул, заставляя встать.

– Действуй, милая. Если не найдешь понимания, по крайней мере, будешь знать, что сделала все возможное.

Элла понимала, что муж прав. Она взрослая женщина, у которой есть любимая работа и семья, которой она дорожит. Она гордится своими поступками и тем, какой стала. Разве у нее есть повод бояться искреннего разговора с мамой?

– Знаешь, и все равно мне необходимо ее одобрение. Скажи, почему так?

– Думаю, потому что ты человек. – Майкл повел ее к двери. – Пойдем со мной. Может, Таб – спасение для вас обеих, она поможет вам помириться.

Элла не была в этом уверена.

Она шла за Майклом по широкой лестнице, ощущая, что на нее с осуждением смотрят с полотен представители рода Макинтайров. Интересно, каково это – принадлежать к семье, история которой исчисляется веками? Лично у нее нет фотографии отца и мама ничего о нем не рассказывает.

Возможно, стоит поднять эту тему и заставить маму объясниться. Не исключено, что воспоминания о медовом месяце сделают ее более откровенной.

В коридоре они увидели Кирсти.

– В столовой накрыт завтрак.

– Спасибо. – Элла повернулась к Майклу. – Иди, а я посмотрю, как там мама и Таб. Ой, подождите, у вас есть морковка? – Элла улыбнулась, видя озадаченное лицо женщины. – Моя дочь лепит снеговика.

Впервые с момента их приезда Кирсти улыбнулась.

– Сейчас принесу из кухни.

Через минуту, держа в руках морковку подходящего размера, Элла поспешила на улицу, оставив Майкла с Кирсти, чтобы потренировался располагать к себе людей.