Наша с тобой «Звезда» - [38]

- Я тебе ночью звонил,- сказал Веретеев,- да ты где-то гусарил.

Не мог же я поведать ему о своем друге Лене и о подушке на телефонном аппарате.

- А сегодня уже не успел. Такие дела.

- Соснора? - спросил я.

- Конечно, он. Сейчас все заняты Соснорой.

Веретеев надолго умолк. Снова заговорил он только в самолете.

- Тебе известно, что Соснора в «Звезде»? - Я кивнул.- Сегодня помогал Бурцеву - знаешь такого? - в Федерации, в Управлении, чтоб разрешили Сосноре играть за «Звезду». В порядке исключительного исключения. А Бурцеву я, мальчошка, не понравился.

Он просто не в состоянии понять, как может футбол занимать такое место в жизни человека. И еще не понимает, что в футболе нельзя говорить «да» и «нет», а надо - «мне кажется», «на мой взгляд»,

«жизнь покажет». Нет, не повезло мне, не попались мне такие директоры, как Лихачев, с которым можно было работать безо всяких.

Хотя в том же «Торпедо» бывало и по-другому.

Веретеев опять замолчал. Лишь много позднее, уже за завтраком в гостинице, где он жил, отказавшись после смерти жены от служебной квартиры, Веретеев словно невзначай сказал:

- Разрешили. Будет играть. Как ни крутили эти прохиндеи, а футбол сильнее. Ну, мы с тобой встретимся после матча, не раньше.

Если задержусь, жди меня в моем номере. Такие дела.

Я подумал, что Веретеев может даже встретить «Звезду», если позволят обстоятельства,- бывает, что у гостей возникают трудности, с которыми не в силах справиться администратор.

Помогал Бурцеву! Другой бы на его месте дрался за то, чтобы Соснору взять себе. А Веретеев помогал извечным соперникам своей команды… Такой уж он человек!

Когда-то, в забытом уже очерке, я самоуверенно объявил, что если и есть в нашем футболе человек, который после смерти за муки свои футбольные попадет в рай, то это как раз Веретеев. Полвека он был связан с футболом, а свежести чувств не растерял и ясности ума не утратил. Как он остался таким - искренним, верящим, доброжелательным, ищущим - после всего, что выпало на его долю за десятилетия тренерской службы? После всех увольнений и поражений, которых не меньше бывает у любого тренера, чем успехов и побед. И ведь поговорить с ним, будто ничего плохого и не помнит, ни на кого зла не таит. Уж к пенсии готовятся первые его ученики, а все они для него - те же мальчишки со старых дворов и заброшенных пустырей…

Но чего только не было в его жизни!

Что говорить о голодном детстве, в котором футбол был вместо хлеба… Красная Пресня, собиравшаяся по выходным дням на тесном стадиончике посмотреть великих мастеров: находчивых и трудолюбивых братьев Артемьевых, ловкого Канунникова, в одиночку обыгрывавшего целые команды… Поездки через всю Москву в Орлово-Давыдовский переулок. Эти незабываемые футбольные баталии романтических двадцатых годов… Пылающими глазами следил он за старшими братьями, вовсе не мечтая обогнать,- и все же в шестнадцать лет оставил их позади, они так и застряли во второй команде, а он быстро зашагал вперед… Даже братья вместе со всеми кричали ему: «Веретей, давай! Веретей, жми!»

Как вспышка молнии средь бела дня, его игра в первом чемпионате страны. И как грозовая туча, спрятавшая солнце,- чужая жестокая нога, раздробившая колено.

Чего только не предрекали ему, когда он, вернувшись через год, выходил на зеленый газон?! А он заиграл снова, не столь мощно, зато изобретательнее и веселее. По трибунам шел восхищенный ропот: «А Веретей-то, каков? Поумнел - да как еще…»

Черной полосой легла по жизни война, зачеркнула надежды - надо же, осколок врезался в ту самую ногу…

Надежды, надежды… Он жил только ими и возвращал их после каждой потери.

Скромненькая команда, которую он тренировал, вдруг преподнесла ему подарок - к тренерскому диплому, добытому в труде и поте заочной учебы, добавила Кубок страны - вот когда он поверил, что футбол останется в жизни до конца.

Его команды взлетали, ослепляя, но порой сгорали, ничего не доказав. Возносили своего тренера и огорчали его, заставляя вступать в споры, искать новые идеи и отстаивать их.

Его неуступчивость рождала недругов и завистников. Хотя в одном все сошлись давно и бесповоротно: признали в нем футбольного кудесника, оставляющего в каждом своем ученике всего себя без остатка. И в каждой своей команде - тоже. Словно был он неисчерпаем, бесконечен.

Но я-то знаю: он искал свою команду-мечту. А она ускользала от него.

13

Капризной и переменчивой футбольной судьбе было на этот раз угодно, чтобы полуфинал Кубка «Звезда» играла с веретеевской командой, и ко всему еще в городе, где «Звезду» никто не любил и не мог любить.

В Атомград «Звезда» прилетела утром. Весь день до позднего вечера был заполнен всякого рода заботами, связанными с предстоявшим матчем. Зато на следующее утро, за день до игры, после разминки в прилегавшем к гостинице скверике и сытного завтрака Свят не отказал себе в том, что зовется личной жизнью…

Он помнил номер телефона и по этому номеру узнал адрес. Троллейбус привез его в тихий переулок, к двухэтажному голубому дому, обнесенному высоким забором из выкрашенных зеленой краской железных листов.

Сохраняя полнейшее спокойствие, Свят позвонил по телефону.