Наша с тобой «Звезда» - [37]

- Личное.- И мы оставили его одного.

В коридоре Куличенко сказал мне:

- Наверняка Андрюша. Странное дело, никогда я не питал симпатии к нему, хотя и ставил первым номером в нашем референдуме. А теперь… Неужели нужно унизить человека, чтобы мы его поняли по-настоящему? Чтоб узнали его настоящую цену?

Когда мы вернулись в комнату, Береговский сидел, сжав голову ладонями.

- Звонил Андрей,- сказал он.- Знаете, откуда? Не буду вас томить. Еще подумаете, что из Киева. Или из Астрахани. Он звонил из Новоднепровска. Из «Звезды»! Завтра вместе с ней летит в Атомград на полуфинал Кубка. Играть ему, конечно, еще нельзя. Летит просто повидаться с отцом-матерью. Директор новоднепровского завода Бурцев якобы обещал добиться разрешения. Даже приказал, чтоб Андрей в Москве не показывался. Добьется? Помните, Романишин шутил, что Соснору теперь либо дисквалифицируют, либо отправят в команду, у которой стопроцентные шансы вылететь из высшей лиги? Такой командой тогда была «Звезда». Неужели Доронин так недальновиден? Ведь если Соснора будет играть в «Звезде», она ни за что не вылетит… Смолеев,- обратился он ко мне,- опять ты перехватил у меня командировку… Нет, дело у нас, кажется, дойдет до драки.

- Ты забыл, командировку перехватил у тебя я,- отозвался Куличенко.

Как «Звезда» будет играть теперь? Какую систему она изберет?

По своему амплуа Андрей Соснора мог быть форвардом - как оттянутым вглубь, так и выдвинутым вперед. В доронинской команде он держал в своих руках управление не только атакой, но и вообще всей игрой. В «Звезде» же такие или подобные функции - многие наши команды в той или иной степени копируют доронинскую - выполняет ныне Катков. Держать Соснору во втором эшелоне нет смысла - он может не проявить там своих лучших качеств. Впереди же есть Минин, да еще появился Катков-младший. «Звезда» не может позволить себе роскоши играть с откровенно выдвинутыми вперед тремя форвардами. А если Савельев позволит себе такую роскошь?

Но ведь и сам Соснора не может не понимать сложности своего положения.

Еще недавно тренер сборной страны писал про него: «Только за Соснорой я оставил право пользоваться всеми благами демократии.

Очень умный, очень честный игрок, он никогда не сделает лишнего, не злоупотребит своими возможностями, он сделает именно то, что требуется, он имеет право строить игру так, как будто сам является тренером во время матча и решает, как ее направить, а остальные подхватывают на ходу его идеи и в меру своих сил развивают их».

Пойдет ли такой Соснора на вторые роли? Может быть, вынужден будет пойти, иначе ему придется вообще расстаться с футболом…

Много лет спустя, когда Андрей уже познал, что такое тренерский груз, я поинтересовался его мнением о Доронине - как бы там ни было, а именно этот тренер более других способствовал восхождению Сосноры на футбольную вершину. Андрей не сразу приступил к прямому ответу. Сначала он поговорил о первом своем тренере, потом о разных людях, стоявших во главе сборной. И лишь в конце, словно все сказанное должно было означать неизбежное и необходимое вступление, он поразил меня точностью и безжалостностью своей оценки: «Футбол для него - средство для достижения цели, которая не связана с целями и интересами других людей. Как бы сильно ни играла его команда, она всегда играла только на результат. Если и бывали у нее полет, вдохновение, то помимо его воли. И мы играли так все реже, пока совсем не перестали думать о такой игре. То, что вам казалось в нем сухостью характера, было просто внешним выражением его неспособности творить. Заурядный погоняла - вот и все. А мы… мы играть могли, как боги. Он об этом прекрасно знал и организовывал наши победы. Но не игру».

У каждого есть сумасшедшие друзья. Вечером того дня, когда появилась статья Куличенко, мне позвонил мой сумасшедший друг Леня. Его воображение вечно терзали футбольные кризисы - как всеобщие, в мировом масштабе, так и локальные, касавшиеся его любимого «Локомотива».

- Это правда, что Соснора в «Звезде»?

Бог мой, уже все знают!

- Не имею представления,- сухо ответил я.

- Слушай, это же замечательная история. Он летел к Веретееву.

Агенты «Звезды», один из них был парапсихолог, проникли в самолет и по пути заставили экипаж изменить курс. Так Соснора оказался в «Звезде». Знаешь, кто руководил этой операцией? Сергей Катков!

- Леня! - закричал я.- Ты все перепутал: это были агенты «Локомотива». Соснора в «Локомотиве».- Я положил трубку.

Через десять минут Леня позвонил снова.

- Зачем ты меня обманул? Сосноры в «Локомотиве» нет.

- Слушай! Агенты «Звезды» не проникали в самолет, на котором летел Соснора. Они просто сбили его ракетой «земля - воздух».

Леня бурно протестовал, но я страшно хотел спать и накрыл телефон подушкой. И, как оказалось наутро, совершенно напрасно.

Улетал я в Атомград после полудня. Первым, кого я увидел в аэропорту, был Веретеев.

- А, мальчошка, привет! Ты не обижаешься, что я тебя так называю?

- Нет, конечно.

Какая могла быть обида, если Веретеев обращался так лишь к близким ему людям? Впервые он назвал меня «мальчошкой», когда статья, которую мы с ним делали, была напечатана и всем понравилась. В отличие от большинства авторов, Веретеев никогда не говорил «моя статья», а всегда - «наша со Смолеевым», хоть под ней и стояла одна его подпись.