Наша прекрасная Александрия. Письма к И. И. Каплан (1922–1924), Е. И. Бронштейн-Шур (1927–1941), Ф. Г. Гинзбург (1927–1941) - [61]
Лазарь уходил не в чуждую и мертвую среду, подлежащую всего лишь беззастенчивой эксплуатации, но в то родное для себя бытие, из которого вышел. Это всего лишь возврат к отцам своим. С тем же сознанием уходили и поколения предков там – под небом Палестины и Испании! Это совсем, совсем не то, чем живет наша философская madame Sans-Gene!
Я очень прошу Вас, дорогая Фаня, сделайте справку по «Всей Москве» или по аналогичному справочнику, каков адрес Варвары Никитичны Гайказовой. Мне необходимо переписываться с нею, и никто не может до сих пор дать мне сведения о ней. Когда я был в июне на съезде, она показалась на минуту на эстраде в Доме ученых, в самом конце моего доклада. Так как меня звала скорее ехать Лина Соломоновна Штерн, я успел сказать В. Н. Гайказовой только свой адрес, где мы могли повидаться. Но повидаться с В. Н. так мне и не удалось. Она, по-видимому, не могла побывать у меня в «Пассаже». Но меня очень огорчает эта неудача, и очень нужно перекинуться письмами со старым приятелем. Итак, если это будет в Ваших возможностях, не откажите узнать координаты Варвары Никитичны. Очень жаль мне, что не удалось побывать у Вас под гостеприимным кровом. Передайте ей мой глубокий поклон и добрые пожелания. В самый последний день моего пребывания в Москве И. Ф. Попов завез меня в Институт мозга Фогта, дабы показать снимки токов действия с коры большого мозга. Я увидел так много замечательного, не говоря о новой методике изучения корковых процессов. И вот оказывается, что тут же, под помещением Фогта, помещается и Ваш институт крови. Оказалось, однако, что из Вас никого в институте не было за свертыванием работ на лето. Так что и здесь, по-видимому, не удалось. Ну что сказать Вам о себе? За это лето удалось подготовить к печати следующий том сочинений Н. Е. Введенского. Это хоть и небольшая работа, и приятная для меня работа, но все же несколько меня утомившая. Теперь приходит новый академический год, и так не хочется втягиваться опять в учебную инерцию!
Какое впечатление оставил у Вас и Ваших институтских прошедший съезд? Мне была заказана статья о съезде, но я так и не успел написать ее за лето! Пока был в Москве, время мое было забито так разными неотложными заданиями, что записывать также ничего не пришлось. Не пришлось и побывать у друзей, с которыми давно, давно не виделся. Корректуры докладов и реплик на съезде пришлось все-таки забрать с собою в Ленинград и лишь через 2 недели закончить работу над ними. Не знаю, будут ли издавать весь этот материал? Бывали ли Вы на съезде писателей, о котором так много говорят в последнее время? Где и как отдыхали летом? Напишите о себе, пожалуйста, поподробнее!
До свидания. Преданный Вам А. Ухтомский
Сейчас только что была у меня Лена. Ужасно был рад ее повидать. Она очень поправилась, загорела, выглядит прекрасно!
18
3 января 1935
Дорогая Фаня, очень рад был получить Ваше письмо. Я уже думал, что Вы окончательно рассердились на меня и не ответите! Ну вот, наконец, пришло синенькое письмо, в котором отразилось, притом довольно хорошее, настроение, навеянное на Вас зимними картинками в гнезде Трубецких, в Узком. Я вместе с Вами прошелся в воображении по занесенным снегом тропинкам, среди сугробов и старых деревьев, покрытых снежными шапками! Это, должно быть, в самом деле очень хорошо! А главное, сколько отошедших человеческих лиц продолжают невидимо жить в этом старом доме, в его коридорах, лакейских, девичьих, подвалах и антресолях! Сколько нравственно-сильных и строгих, законченных простых людей прошлого оставило навсегда свои памяти в этих стенах! Вы мне потом напишите поподробнее: в каком углу и на какой дороге от Москвы лежит эта подмосковная вотчина; каким Трубецким она принадлежала; имели ли к ней отношение профессора Московского университета Сергей и Евгений Трубецкие? Мне помнится, что Вл. С. Соловьев скитался у Сергея Трубецкого. Они, во всяком случае, были близки. В таком случае, не бывал ли Вл. С. Соловьев в Узком? А затем, еще более далекое воспоминание: о 1812 г., о московской чуме, о петровщине, о смутном времени. Трубецкие имели соприкосновение ко всем этим моментам прошлого в Москве и ее окрестностях. Нет ли у Вас указаний о том, как все это отразилось в Узком?
А что же Вы на этот раз ничего не сказали о Ваших домашних, о маме, о племяннике? Лена уехала отсюда в Кисловодск и, по слухам, проводит там время хорошо. Она, по-видимому, не довольна тем, как слагается в последнее время работа в их Институте, и ее мысль строит проекты, где можно было бы производительно устроиться для работы заново.
Теперь о моем докладе об утомлении. Он пока не пришел еще ко мне в отпечатанном виде, и я не могу еще послать его Вам. Выйдет он в трех местах: 1) в «Трудах V съезда физиологов», где должен быть с подробными репликами и моими ответами на вопросы; 2) в Сборнике в честь 85-летия И. П. Павлова, – это очередная книжка «Физиологического журнала» за декабрь 1934 г.; и 3) в очередном номере журнала «Под знаменем марксизма». Корректуры для последних двух изданий были сданы мною с месяц тому назад, и статья здесь должна выйти в ближайшие дни. Как только я получу оттиски, я пришлю экземпляр Вам. Стенограммы у меня нет уже давно.
Как происходит мыслительный процесс? Почему мы принимаем те или иные решения? Что определяет наше поведение? Как научиться управлять своими желаниями, страхами и инстинктами? Чтобы ответить на эти и многие другие вопросы, необходимо представлять принципы работы мозга и нервной системы. Алексей Алексеевич Ухтомский, выдающийся учёный и мыслитель XX века, в своих трудах смог объяснить физиологические основы психологических процессов. Его учение о доминанте лежит в основе такого инновационного направления, как биокибернетика. Авт. – сост.
Алексей Алексеевич Ухтомский (1875–1942) – один из самых выдающихся отечественных мыслителей ХХ века. Его учение о доминанте как универсальном общебиологическом принципе, лежащем в основе активности всех живых систем, предвосхитило целый ряд направлений современных исследований и продолжает привлекать пристальное внимание специалистов различных областей знания. Теория доминанты позволяет изучать не только физиологические, но и психологические и социальные процессы. По сути дела, Ухтомский создал стройную концепцию человека на стыке различных наук: физиологии, психологии, философии, социологии и этики.
Алексей Алексеевич Ухтомский, ученый с мировым именем, более трех десятилетий (1906–1942) переписываясь с Варварой Александровной Платоновой, в письмах к ней крайне редко касался физиологической науки и университетской среды. Их переписка, сравнимая со страницами эпистолярного романа, запечатлела – в глухие, трагические времена – хронику их любви: от светлого порыва в молодости к любви в высшем, христианском ее понимании, когда духовное родство оказывается много дороже житейского счастья.
Алексей Алексеевич Ухтомский (1875–1942), физиолог с мировым именем, обладал энциклопедическими знаниями в области философии, богословия, литературы и оставил свой след в «потаенном мыслительстве» России 1920-х-1930-х годов. Князь по происхождению, человек глубоко религиозный, он пользовался неслучайным авторитетом среди старообрядцев в Единоверческой церкви. Кардинальные нравственные идеи А. А. Ухтомского, не востребованные XX веком, не восприняты в должной мере и сегодня. Дневниковые записи А. А. Ухтомского, включенные в настоящий сборник, печатаются по изданиям: Ухтомский А.
«Пойти в политику и вернуться» – мемуары Сергея Степашина, премьер-министра России в 1999 году. К этому моменту в его послужном списке были должности директора ФСБ, министра юстиции, министра внутренних дел. При этом он никогда не был классическим «силовиком». Пришел в ФСБ (в тот момент Агентство федеральной безопасности) из народных депутатов, побывав в должности председателя государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ. Ушел с этого поста по собственному решению после гибели заложников в Будённовске.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).