Наша лучшая зима - [23]

— Звучит цинично.

— Зато правдиво. И я знаю, что ты думаешь так же. В прошлом году ты в самый канун Рождества умчался в Гаагу.

— У моего клиента были проблемы. Мне нравится Рождество, Дилан‑Энн, мне просто редко приходилось его праздновать. — Мэтт отхлебнул кофе. — Когда я был маленьким, у моих родителей не было денег ни на елку, ни на рождественские подарки. Их и на еду‑то не хватало. — Он увидел ее озадаченный взгляд и объяснил: — Дед с бабкой были настоящими толстосумами, но у отца были проблемы с алкоголем, так что они его знать не хотели. Когда он вылетел из колледжа в третий раз, они выгнали его из дома без копейки денег.

Ди‑Эй понимала, что он не ждал от нее сочувствия, так что просто стояла и слушала.

— Дед с бабкой забрали меня к себе. Денег у них была куча, но они были нерелигиозны и Рождество не отмечали. Затем я отправился в колледж, там на Рождество устраивали бурные вечеринки. Так что я никогда не покупал елку и не пек пряников. Но, думаю, мне понравится.

— Мой папа любил Рождество. Он водил меня на каток и в парк любоваться на большую елку. Мы с ним лепили снеговиков, развешивали гирлянды, — с нежностью вспомнила она то, что не вспоминала много лет.

— И что случилось?

— Он ушел. За неделю до Рождества.

Ди‑Эй никогда никому не рассказывала о своем отце и теперь чувствовала себя так, будто сняла повязку с открытой раны.

Мэтт не стал говорить никаких общепринятых банальностей, только спросил:

— Вы с ним общаетесь?

У Ди‑Эй запершило в горле.

— Нет. Он вычеркнул меня из своей жизни.

Мэтт повертел в руках кофейную чашку и сказал:

— Была б моя воля, людям требовалось бы специальное разрешение, чтобы завести ребенка. И получить его было бы нелегко.

— Я бы подала заявку.

Эти слова были неожиданностью для нее самой, не говоря уже о Мэтте. Она закусила губу и закрыла глаза, не понимая, что с ней. Неужели это она — катается на коньках, собирается покупать елку, наслаждается эмоциональной близостью, хочет ребенка? А ведь она действительно хочет ребенка, она это сейчас поняла.

— Э‑э… Я даже не знаю, что сказать… — неуверенно произнес Мэтт.

— Ничего не говори, — оборвала его Ди‑Эй, ошеломленная своим открытием. — Кажется, я хочу ребенка. Когда‑нибудь потом, но хочу. Я хочу, чтобы меня кто‑то любил, чтобы был кто‑то, кто не оставит меня.

Мэтт молчал. Она встала и похлопала его по плечу.

— Не обращай на меня внимания. Это все Рождество. У меня сезонное обострение, я же предупреждала. Оно пройдет, и я опять стану прежней.

Но она не верила собственным словам.

А хуже всего то, что Мэтт, кажется, в это тоже не верил.

Несколько дней спустя Ди‑Эй и Дарби валялись на огромном диване в гостиной Броганов. Ди‑Эй пила вино, а Дарби рассказывала новости:

— Ты слышала про конкурс проектов новой художественной галереи? Городской совет отберет десять лучших концепций. Мы собираемся подать заявку — Найджел, Джули и я. Правда, это безнадежно, потому что Джад Хантли тоже собирается участвовать.

— Кто?

— Джад Хантли. Один из лучших архитекторов в мире, настоящая звезда. Говорят, он тоже готовит проект.

Ди‑Эй похлопала ее по колену.

— Ты замечательный архитектор, Дарби.

Дарби надулась.

— Но не такой, как Хантли. Просто несправедливо, когда одному человеку достаются и талант, и ум, и красота!

Ди‑Эй вскинула бровь.

— Красота?

Дарби вскочила, отыскала среди подушек свой телефон, и ее пальцы заплясали по экрану.

— Вот, — протянула она телефон Дарби.

На экране была фотография темноглазого человека лет тридцати. Он действительно был очень красив.

— С ума сойти, до чего хорош! Просто секс‑бомба! — прокомментировала Ди‑Эй.

— А какой талантливый! Погоди, я найду фото, где он без рубашки!

Дарби выхватила телефон.

— Эй, откуда у тебя его фото без рубашки?

Дарби отвела глаза.

— Ну, я гуглила его проекты, а поиск случайно выдал среди прочего его фотографию, где он загорает на Кипре.

— Случайно? — скептически уточнила Ди‑Эй.

— У него роман с оперной певицей, они там вместе отдыхали, — продолжала Дарби. — Он очень шикарный! Но, говорят, ужасно высокомерный, этакий альфа‑самец. Кстати, о шикарных мужчинах, как там твой? — спросила она будто бы между прочим.

— Мэтт? — задумчиво переспросила Ди‑Эй.

— Ты так говоришь, будто у тебя их дюжина. Он пойдет с нами покупать елку?

— Ждет не дождется. Правда! И я тоже. — Ди‑Эй прищурилась. — Ты напустила на нас какие‑то особые рождественские чары?

— Может быть, — довольно улыбнулась Дарби. — Так что у вас с Мэттом? Вы все ночи проводите вместе.

Ди‑Эй перегнулась через Дарби, взяла бутылку, плеснула себе вина и сделала глоток.

— Его приезд будто бы разбудил меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы вместе, мы все время вместе, это так ново для меня. Как будто мне дали пару очков, и я начала яснее видеть мир вокруг.

— Правда? — спросила Дарби недоверчиво.

— С тех пор как он здесь, мне пришлось пересмотреть и мою жизнь, и мои отношения с людьми. — Ди‑Эй покачала головой. — Я вдруг поняла, что мне надоело скользить по поверхности.

— Ты… У тебя к нему чувства? — спросила Дар‑би, серьезно и внимательно глядя на подругу.

— У меня всегда были чувства к нему, иначе бы я не смогла встречаться с ним столько лет. Если ты имеешь в виду… — Ди‑Эй замялась, не решаясь произнести свои мысли вслух. — Мой разум говорит, что мне не нужны отношения. Я знаю, насколько они опасны. И он их тоже не хочет.