Наша бабушка Инесса Арманд. Драма революционерки - [69]
Ина расстроилась до слез, прочитав письмо из Горок. Она знала Владимира Ильича с детства. Это был самый близкий, как и Надежда Константиновна, друг ее мамы. После ее смерти Владимир Ильич настаивал, чтобы сестры Арманд и младший их брат Андрей чаще приходили в кремлевскую квартиру на чай. Это было легко осуществить, потому что дети Инессы жили через дорогу от Кремля. Во время этих чаепитий Владимир Ильич расспрашивал, есть ли у них все необходимое из одежды, как они питаются, не слишком ли устают от работы и занятий, не надо ли чем помочь.
Ина никогда не забывала об этом времени.
«Запомнились приезды Владимира Ильича в дом отдыха “Чайка” под Москвой, где мы с младшим братом набирались сил в ноябре—декабре 1920 года. Владимир Ильич знал, как оба мы тяжело переживаем смерть матери, и вот, несмотря на огромную занятость и зимние холода, он навещал нас, просто чтобы поддержать морально, помочь дружеским участием. Приезжал не один раз вечером на машине. По приезде обязательно разговаривал с врачом, узнавал, как мы лечимся, как наше здоровье, а затем заходил к нам с братом. Помню, он интересовался, что я читаю, брату любил задавать головоломные шахматные задачи (а потом сам же их и решал). И всегда советовал: побольше быть на воздухе, ходить на лыжах, набираться сил.
Перед отъездом Владимир Ильич никогда не забывал зайти в столовую дома отдыха, поговорить и пошутить с другими отдыхающими.
Огромной радостью и поддержкой были для нас эти встречи с Владимиром Ильичом»>40.
Лето 1921 г. Ина по приглашению Надежды Константиновны и Владимира Ильича провела в Горках. Первое время она жила там одна. Изредка по вечерам приезжал Владимир Ильич, когда очень уставал, болела голова, мучила бессонница. Чистый воздух и тишина восстанавливали его силы, и наутро он уезжал хорошо отдохнувшим.
Как-то раз в мае Владимир Ильич вырвался из Москвы раньше обычного. «Вот, собрался на тягу», — сказал он гостье. Ина упросила Ленина взять ее с собой, хотя и без ружья. Кроме Владимира Ильича были Гиль, товарищ из охраны и кто-то еще. Начало похода было не очень веселое. Владимир Ильич выглядел до крайности уставшим и чем-то озабоченным. Он шел впереди Ины и все время молчал; казалось, московские думы и заботы не оставляли его. А все остальные, идя сзади, тоже молчали или старались говорить вполголоса. Пришли к месту охоты и разошлись по своим местам. Вечер был замечательным: чудесным был весенний лес, запахи весны, тишина, нарушаемая только птицами. Вальдшнепы, правда, охотников не баловали: пролетел один, да и то далеко; кто-то стрелял, но неудачно.
Ленин любил долгие прогулки. В эмиграции вместе с женой они часами ежедневно проводили время на природе. В кремлевских залах и коридорах, в служебной квартире ему не хватало свежего воздуха. Ина заметила, что очарование тихого вечера и весенний воздух сделали свое дело. На обратном пути Ленин смеялся, шутил, рассказывал что-то забавное. В июле Ульяновы приехали в отпуск. Ина рассказывала нам, что и в отпуске предсовнаркома много работал. Распорядок дня был обычно такой: после завтрака Владимир Ильич уединялся на открытой террасе около своей комнаты. Гора книг, стопка писчей бумаги, чашка чаю. В это время он просил его не тревожить. До обеда Надежда Константиновна любила поговорить с Иной о том о сем. Каждый день на обед приезжала сестра Ленина — Мария Ильинична. Ина вспоминала, что обычно на обед они ели морковный пирог с чаем.
Во второй половине дня обычно ходил гулять иногда один, чаще с Надеждой Константиновной. Иногда они приглашали с собой Ину. Шутили: «Хватит глаза портить, зубрилка!» Ульяновы любили бродить по лесу. По инициативе Марии Ильиничны раза два организовывались походы за грибами. Ездили на машине в дальний лес. Когда Владимир Ильич шел гулять к реке, он проходил мимо дома отдыха МК, и отдыхающие зазывали его в свой сад. Ленину нравились эти непринужденные беседы.
«В воспоминаниях много пишут о скромности Владимира Ильича. С этой чертой его характера пришлось сталкиваться и мне. Помню, меня очень удивляло, почему в доме в Горках вся обстановка, вплоть до портретов на стенах, оставалась такой же, как при прежних хозяевах, Рейнботах. Особенно, казалось мне, должна раздражать Владимира Ильича обстановка в его комнате: белая с позолотой будуарная мебель, зеркала между окнами. Я предложила как-то Надежде Константиновне переменить мебель в комнате. Она засмеялась и сказала: “А ты попробуй сама ему это предложить”. Я так и сделала. К моему великому удивлению, Владимир Ильич рассердился и строго запретил что-либо менять в своей комнате. Потом я поняла из разговора с Надеждой Константиновной, что Владимир Ильич, оставляя в Горках все по-старому, подчеркивал этим, что его дом — это скромная кремлевская квартира, а свое пребывание в Горках он считал временным, как в доме отдыха или в санатории, потому что Горки — государственная собственность.
За время пребывания Владимира Ильича в Горках к нему мало приезжало товарищей из Москвы — надо было дать ему возможность отдохнуть от дел. Помню, приезжал Красин советоваться с Лениным о концессионной политике, но особенно запомнился приезд Глеба Максимилиановича Кржижановского.
