Наша бабушка Инесса Арманд. Драма революционерки - [12]

.

Безусловно, для цели Натали — узаконить свой брак и рождение дочери — англиканская церковь подходила куда больше, чем католическая.

У одного из современных российских историков я читала, что Натали и Теодор обвенчались в США (!).

На самом деле им не нужно было для венчания в англиканской церкви покидать Париж. Ровно за десять лет до описываемых событий на улице Баярд был открыт храм американской епископальной церкви для англиканского сообщества французской столицы. Там и был совершен обряд венчания. Став законной мадам Стефан, новобрачная предприняла необходимые усилия, чтобы получить новое свидетельство о рождении первенца. И добилась своего. Ровно через девять месяцев после венчания в церковную книгу священником была внесена запись о рождении Инессы Елизаветы — 8 мая 1875 г.

Известие о свадьбе Натали и о рождении девочки шло в Москву очень долго. Не то чтобы почта плохо работала. Просто Вильдов не было в Москве. Летом супруги уехали на отдых в Финляндию. Как только в начале сентября они возвратились в свой московский дом на Кузнецком Мосту, слуга подал главе семейства запечатанный конверт. Пробежав глазами по первым строчкам письма, Питер Вильд изменился в лице. Элис вскрикнула:

— Что случилось? Натали?! Что с ней?

— Вышла замуж... За оперного певца-комедианта.

— Боже мой! Но как Софи допустила? Почему не сообщила нам?

— Ума не приложу. И у нас уже растет внучка. Ее зовут Инес. Это первое имя. Второе — твое. Элис. Инес Элис.

— Ради всего святого, почему Инес? Отец что, испанец?

Этот диалог звучит в моем воображении. Думаю, что приблизительно такими репликами обменивались ошарашенные родители Натали Вильд.

Они не сразу нашлись что ответить дочери. Пока глубоко шокированные Вильды решали, как им реагировать на мезальянс, Натали уже ждала второго ребенка. Снова родилась дочь. Ее нарекли сложным именем Рене Жюстина Луиза. Имя Рене она получила в честь отца Теодора, Жюстиной Луизой звали его мать. Следующую дочь супруги назвали просто и без затей Анной.

Став матерью большого семейства, Натали умудрилась остаться на сцене. В ее биографии указан род занятий «артистка французских театров». Семья двух артистов была стеснена в средствах. Теодор, хотя имел успех на сцене (о нем в восторженных тонах писали даже в «Фигаро»), зарабатывал все же явно недостаточно для того, чтобы поддерживать тот материальный уровень, к которому оба супруга привыкли с детства. Артистов сильно обременяли семейные заботы. Ссора следовала за ссорой.

— Теодор, сколько можно спать? Давно пора завтракать.

— Опять омлет? Я уже на него смотреть не могу.

— А что бы ты хотел? Трюфели? Скоро и омлет не сможем себе позволить. У нас куча неоплаченных счетов.

— Натали, я и так пою тридцать спектаклей в месяц. Что ты от меня хочешь?

— Ты бы мог преподавать в консерватории. С утра у тебя есть время.

— Но и ты могла бы взять себе учеников.

— Да? Бегать по всему Парижу, когда у нас трое маленьких детей?

— Натали, ты можешь попросить денег на внучек у своих родителей. У них же нет других детей, кроме тебя!

— А ты попроси у своих. Ты их единственный сын!

— Ты же знаешь, что они считают меня изгоем. Отец сразу сказал, что если я пойду в артисты, то он меня лишит содержания и наследства.

— Но маман мне написала, что я могу привезти вас в Лион погостить. Возможно, она что-то подарит девочкам.

Теодор внезапно замолчал. Натали поняла почему. Вот если бы у них родился хотя бы один мальчик — он стал бы наследником обеих семейств. И ее, и мужа. Его родители Рене Мари Этьен Стефан и Жюстина Луиза, урожденная Борн, долгое время и слышать не хотели о внучках. Даже несмотря на то, что одна из сестер получила все свои три имени в честь бабки и деда. Вторую дочь их сын и невестка назвали Рене Жюстина Луиза. Девочки, конечно, прелестные, рассуждали эти почтенные лионские буржуа, но какое будущее их ждет? Тоже сцена? И тяжело вздыхали. Не могли смириться с выбором карьеры своего единственного наследника.

Вильды могли решить все материальные проблемы дочери, но их условием был переезд дочери в Москву. Теодор в принципе был не против, чтобы жена и дочери оставили его одного. Но Натали обожала людей театра и не хотела ради денег возвращаться в мир скучных буржуа, к которому принадлежала.

Им и во сне не снилось, как сложатся судьбы дочерей. Теодор уйдет из жизни, так и не узнав, что все три девочки вышли замуж за богатых людей. И что имя старшей осталось в истории.

Устав от ссор и безденежья, Натали ответила согласием на предложение родных отправить к ним в Москву хотя бы старшую девочку. Шестилетняя Инес, как ее называли в семье на испанский манер, вместе с тетушкой Софи, которая так позорно провалила свою роль дуэньи, отправились в Россию.

СПОРЫ О ЛЮБВИ

Спустя почти тридцать пять лет после этого события, определившего ее судьбу, мать пятерых детей Инесса Арманд, обосновавшаяся на зиму в Швейцарии, работала над брошюрой о свободе любви. Так она боролась с чувством постоянной тревоги и своего бессилия перед обстоятельствами. Она, так любившая общество своих друзей и единомышленников, свою семью, теперь постоянно была одна. На смену кипучей деятельности пришла полоса бездействия. На смену ясной цели—добиться свержения самодержавия в России — пришли сомнения в правильности выбранного ею пути. Мир перевернулся в прямом смысле. Шла большая война, в которую втянулась вся Европа. Ее старшие сыновья Александр и Федор были на фронте. Она не имела от них известий. Зато дочери Инесса и Варвара писали ей часто. Они обе уже вошли в тот возраст, когда главным предметом интереса становятся отношения с противоположным полом. Их вопросы на эту тему дали Инессе новое занятие: она решила написать брошюру для работниц, таких же наивных созданий, как ее дочери. Сама Инесса много страдала из-за любви. И тогда, когда ей этого чувства не хватало, и тогда, когда оно было в избытке. В детстве она страдала от отсутствия родительской, особенно отцовской, любви. Покинув Париж, девочка скучала без своих красивых, немного эксцентричных папы и мамы. Бабушка Вильд и тетя Софи были с ней ласковы, но воспитывали в строгости. Иногда, вспоминая родителей и маленьких сестер, она испытывала щемящую боль в груди и безутешно плакала, обняв свою красивую куклу Натали. Почему, за что они так с ней поступили? Сами живут вместе, а ее отправили из семьи! Бабушка с тетей тревожно переглядывались, и каждая на свой лад старалась отвлечь ребенка от переживаний. Тетя Софи усаживала девочку за пианино и разучивала с ней несложные пьески. Инессе это очень нравилось, и слезы быстро высыхали. По воскресеньям бабушка водила ребенка в англиканскую церковь Святого Андрея в Вознесенском переулке. Хотя служба велась по канону на языке VII века, Инесса уже знала наизусть все основные молитвы. Она росла религиозной девочкой, и священник ласково называл ее ангелом. Но участие в мессе не всегда утешало. Инесса вспоминала крестины младшей сестры Анны, серебряную ложечку, которую ей доверили держать во время таинства, свое белое платьице из батиста с кружевами — и снова расстраивалась. Выражение грусти на ее личике редко сменялось улыбкой. Но детство пролетело, Инесса полюбила и свое окружение, и Москву, и друзей. Теперь Инессу было не узнать. Веселая улыбающаяся приветливая девушка радовалась жизни. Она постоянно была чем-то занята. Фортепьяно, европейские языки, чтение, наконец, обязательное шитье. Это занятие ей нравилось — вышивая или чиня свою одежду, Инесса обдумывала прочитанное, увиденное и услышанное за день. Еще в ранней юности она пришла к выводу, что будет заниматься только какими-нибудь полезными делами. Учить детей городской бедноты, или ухаживать за больными, или давать бесплатные концерты для неимущих. Только не потерять себя, не стать самкой — как толстовская Наташа. Прочитав в пятнадцать лет «Войну и мир», Инесса, чтобы не превратиться в самку, решила вовсе не выходить замуж. Даже подумывала о монастыре. Но судьба распорядилась иначе. То чувство, которое Инесса испытала в 19 лет к жениху, Александру Евгеньевичу Арманду, было смесью восторга и тревоги. Она боялась потерять свое счастье и горячо молилась Богу, благодаря его за милость. Готовясь к свадьбе, она с радостью учила молитвенное правило на церковнославянском языке. Ей предстояло перейти в православие. Инесса свободно владела несколькими европейскими языками, свободно говорила на русском, без акцента. Новый для нее язык церкви восхитил Инессу своей величественной красотой. Она была охвачена религиозным восторгом. Во время венчания ей казалось, что в Никольской церкви присутствует дух отца, и она едва сдерживала счастливые слезы. Мать и сестры, возвратившиеся из Парижа после его смерти, радовались за новобрачную. Она выходила замуж по любви. Богатство жениха не играло для нее никакой роли. После свадьбы на его вопрос, что молодая жена хотела бы получить в подарок, Инесса попросила построить школу в селе Ельдигино, где она могла бы обучать крестьянских детей грамоте. Прошло несколько лет. Инесса была счастлива, любила всех близких, обожала своих четверых детей, деятельно помогала бедным. «Возлюби ближнего своего, как самого себя» — эта заповедь была для нее самой главной. Но настоящая любовь, та любовь, о которой мечтает всякая женщина, пришла к ней гораздо позже. И разрушила тот семейный мир, которым она так прежде дорожила. Так что же ей теперь написать о любви своим будущим читательницам? Инесса развернула письмо, полученное с утренней почтой, и перечитала его уже в который раз.