Наш Современник, 2007 № 07 - [25]

Ко мне подошли длинноволосые юнцы с черными знаменами:

- Разрешите присоединиться, господин редактор?

- А кто вы, братцы, будете?

- Анархо-экологи. Разве не видно?

- Вставайте. Но только не хулиганьте. Без ваших там лозунгов, заявлений.

- Есть! - сказал радостно их старший и повел свою пеструю команду на левый фланг.

Меня тронула за рукав пожилая, пропахшая нафталином дама. Направив на меня полусумасшедший взгляд, проскрипела:

- Вы ведь только своих так защищаете. А коснись кого из простых людей, днем с огнем вас не сыщешь…

Ответить я не успел, задумавшись над такой непростой и обидной постановкой вопроса. Передо мной стояла милиция - старший лейтенант и два сержанта.

- Вы здесь старший? - спросил лейтенант.

- Вроде бы я.

- Тогда пройдемте с нами в районное управление милиции.

- Зачем? Не отпустим! - мигом окружила нас плотным кольцом вся женская часть редакции.

- На предмет составления протокола за незаконную организацию пикета, - спокойно объяснил лейтенант.

- Что за бред? Мы будем кричать! - загалдели наши доблестные журналистки.

Прятаться за женские спины мне показалось не совсем достойным, и я поспешил успокоить их, что ничего страшного не произойдет, если я пройдусь до милиции.

Райуправление находилось в сотне шагов от здания областного суда. По дороге мы с лейтенантом мирно спорили по поводу законности пикетирования.

- Мне лично по барабану, - сдался наконец он, - но позвонили из прокуратуры и сказали, что вы нарушаете постановление гордумы о митингах, шествиях и проведении пикетирования.

Зайдя в райуправление почему-то с черного хода, мы спустились в тускло освещенный полуподвал. Из полураскрытой двери камеры доносилось какое-то бормотание, виднелся край железной кровати, застланной серым одеялом. В груди у меня екнуло.

- Что это? - спросил я лейтенанта.

- Вытрезвитель.

- Я трезв как стеклышко.

- Все так говорят, - засмеялся он. - Да не бойтесь вы, нам с вами в отдел административных нарушений, он рядом, по соседству.

- А это почему здесь? - показал я на ящики с водкой, пивом, какими-то винами.

- Контрафакт, - пояснил лейтенант, - конфисковали у ларечников.

"Садизм какой-то!" - подумал я с содроганием, представив, как выходит утром пациент - голова трещит, трубы пересохли, а лекарство - вот оно, рядом, но, как говорится, близок локоток, да не укусишь.

Меня завели в какой-то кабинет. Из-за стола встал капитан, представился. Будем, сказал, составлять протокол об административном нарушении.

- Основание? - спросил я.

- Вот постановление гордумы, подписанное мэром города. Читайте, - сунул он мне папку с документами.

Я прочел. Да, они правы. Прежде чем проводить пикетирование, надо за десять суток дать уведомление в городскую управу.

…Подписав протокол, я вышел на улицу уже через дежурную часть. Навстречу мне спешил адвокат Юрий Карлович.

- Моя помощь нужна? - спросил он.

- Спасибо, уже нет. Они правы - нужно было уведомить.

- Все в вашем городе не как у людей, - проворчал адвокат. - У нас, в Питере, не надо для пикетов никакого уведомления. Ну ладно, не это сейчас самое главное…

- А что? Что же вы молчите, Юрий Карлович?

- Оправдали, - сказал он совсем как-то буднично, без всяких эмоций в голосе и на лице.

- Обоих?

- Конечно, куда они денутся.

- Что же вы молчали, Юрий Карлович! - отстранив его, я понесся, полетел, как молодой, в сторону суда.

…Пикетчики, свернув транспаранты, расходились. На крыльце суда в окружении телекамер улыбались Рома Осетров и Рома Бухавец.

- Судья велел подсудимым встать, - услышал я, протиснувшись поближе, рокочущий голос Бухавца. - Не успели мы с Ромкой подняться, как вскочил в своей клетке этот хер, суперагент…

- Ну и чё? - не понял щекастый парнишка из местного телеканала.

- Чирей на плечо. Не врубился еще? Он же потерпевшим на процессе числился.

Все расхохотались. Меня сзади кто-то тронул за плечо. Я обернулся - капитан Осокин. "Мне два года условно присудили, - сказал он. - Но все равно спасибо, Сергей Михайлович". "Могло быть хуже, капитан", - пожал я ему руку. "Уже не капитан", - улыбнулся он.

Бухавец между тем продолжал витийствовать, почувствовав себя телезвездой.

- Чего тебе сейчас более всего хотелось бы? - не унимался щекастик.

- Напиться, - важно сказал Бухавец. - Надеюсь, шеф поляну нам с Ромкой уже накрыл.

"Я вам накрою. Я вам так накрою!" - проворчал я, выбираясь с блаженной улыбкой на лице из толпы.

4 июня.

Я взял с собой в аэропорт свежую прессу. В машине просмотрел ее. Почти все федеральные газеты сообщили, что на Урале вынесен оправдательный приговор журналистам областной независимой газеты, обвиненным в разглашении государственной тайны. Московские телеканалы дали эту информацию еще вчера вечером в новостных программах. Местные телевизионщики (зря старался щекастик) промолчали.

Передал газеты Юрию Карловичу:

- Вот видите, Москва сообщает, наши молчат.

- Да, вам здесь не позавидуешь, - сказал он, протирая очки. "Алик, собака! - ругнулся я про себя. - Твоя, блин, работа!"

В аэропорту времени продолжить разговор уже не было - шла регистрация на московский рейс.

- Интересно поработали, - пожал на прощание руку Юрий Карлович. - Но расслабляться не будем - кожей чувствую, что они подадут апелляцию в Верховный суд.