Наш Современник, 2005 № 03 - [16]
«Вот и кончилось… — подумал многострадальный человек. Так думают, глядя на титры, ползущие снизу вверх по экрану телевизора. — Вот и кончилось…».
Ум его был ясен, предельно ясен, и он спокойно вспомнил все гадости и нелепости, сотворенные во второй половине жизни. Так после просмотра фильма спокойно вспоминают о гнусных поступках главного злодея именно потому, что фильм закончился показом тяжкого топора, заслуженно падающего на злодейскую шею, и сырым звуком за кадром.
Человек отлично понимал, что бес прав, что второй дубль — долг перед тем чистым мальчиком, что дубль этот будет удачен. Он всё понимал, но вне зависимости от его воли трусость (нормальная трусость здравомыслящего человека) обуяла его. Он и клял себя, и Пашу вспоминал, и на откровенного беса косился, но постыдный страх не исчезал. И тогда человек, припомнив кое-что и обнадежившись, принялся торопливо соскребать наледь с заветного оконца.
В бытность свою бесноватым он иногда в тоске выл на луну, и тоска улетучивалась. В прошлый раз и луна, и звезда были в окошечке, будто отражения в проруби, но теперь осталась лишь звезда, доселе так хорошо, так успокоительно сопутствовавшая дяде Паше. И от безысходности, от страха неминуемой гибели, от тоски по непонятому миру человек завыл. Если бы звери, твари бессловесные, могли молиться, самая горячая, самая выстраданная их молитва звучала бы именно так.
Черт шарахнулся в сторону, не в силах слушать; пассажиры повскакивали с сидений, не в силах слушать; сам человек зажал ладонями уши, не в силах слушать!
И свершилось чудо. Застыли все люди в троллейбусе. Застыли все троллейбусы в городе. Застыли все города на Земле. Застыла Земля в космосе. Застыла Вселенная. На короткий миг, необходимый для чуда, время остановило течение свое.
— Он мой! — сказал бес кому-то.
— Вы что — Гёте обчитались?! — возмутился бес.
— Но ведь он уже убил себя, он уже… — объяснительно забормотал бес.
— Делайте как знаете. Мне себя упрекнуть не в чем, — уныло произнес бес и дерзко добавил: — Всё равно что Варавву освободить!
И исчез.
Время возобновило течение свое. Пассажиры тихо и спокойно сели на места, несколько удивленные тем, что непонятно с чего единодушно вскочили. Человек, всё видевший и всё слышавший, рыдал, и слезы его были обильны. Долго ли рыдал он, коротко ли, но источник слез иссяк, и подумал человек: «Кто я? Я уже не чистый мальчик, не Паша. Я уже не бесноватый, не дядя Паша. Кто я? — Павел умиленно всхлипнул: — Три жизни… Сподобил же Господь!».
И Павел принялся усердно, жадно молиться: вот они, молитвы, вот, ничего, ничего он не забыл… «Зачем я Тебе, Господи? — вопросил он наконец. — Я калека, человек никчемный, многогрешный. Зачем?..».
— Роддом! — предупредил троллейбус ржавым голосом, остановился и распахнул двери.
Павлу вдруг показалось, что в салоне невыносимо жарко и что жар ежесекундно усиливается. Размыкая третий троллейбусный круг, Павел выскочил вон.
Вне кругов. Свет
Захлопнув двери, троллейбус уплыл в неосознаваемый, неразличимый для глаз мрак. На остановке не было никого, кроме Павла, коленопреклоненно стоящего на утоптанном, но поразительно чистом снегу.
В тот миг, когда Павел ступил на заснеженную земную твердь, произошло нечто неизъяснимое: если в троллейбусе с соизволения беса в овечьей шкуре он вспомнил всё, что было в годы умопомрачения, то теперь он тоже вспомнил. Вспомнил то, чего не знал раньше и чего почти никто из живущих на земле не знает.
Незачем было думать об этом, незачем было пытаться понять — да он и не пытался. Звезда висела над Павлом и, едва он поднялся с колен, колыхнулась и поплыла вперед. Тихо плача, он пошел следом.
Павел почти не удивился, осознав, что уже не хромает.
II. ВРАЧЕБНИЦА
Понеже пришел во врачебницу, да не неисцелен отыдеши*.
Окончание молитвы перед исповедью
Неделя первая
— Адрес?
Он назвал.
— Полис есть?
— Есть.
— На что жалуетесь?
— Высокая температура, сильный кашель, слабость.
— Сколько дней болеете?
— С первого числа.
— Новый год, наверное, так хорошо отметили?
— Я его не отмечаю.
— Почему?!
— Я Рождество праздную.
Доктор с любопытством посмотрел на больного и поинтересовался:
— И как же вы его праздновали?
— Почти никак. В церковь сходить не смог. Позавчера вечером и вчера утром тропари отчитал, разговелся — вот и весь праздник.
Несколько мгновений врач изумленно глядел на собеседника, и лишь внезапный глубинно-надрывный кашель больного заставил доктора встрепенуться, вспомнить о профессиональных обязанностях и продолжить расспросы:
— Кашель с мокротой?
— Сухой.
— Температура до скольки поднималась?
— До сорока.
— Возьмите градусник. Чем лечились?
— Аспирин, парацетамол, зверобой, мать-и-мачеха.
— Значит, только жаропонижающие и травки… Встаньте лицом к окну. Рот откройте.
— А-а-а!..
— Можно и без «а-а-а». Понятно… Язык не обложен, зев чистый… Садитесь. Аппетит был хороший в эту неделю?
— Так себе.
— Да еще и постились, — укоризненно заметил доктор.
— Это несложно.
— Не знаю, не знаю… Есть среди знакомых больные туберкулезом?
— Нет, вроде бы.
— Хорошо. — И вполголоса медсестре: — Оформляем в пульмонологию.
Медсестра взяла ненадписанную историю болезни и спросила:
Урожденный испанский дворянин Феликс многое успел повидать за свою очень долгую вампирскую жизнь. Но лишь одна несбыточная мечта оставалась для него недоступной: увидеть солнце и не умереть, не сгореть в его лучах. Увидеть и остаться в живых. Представители загадочной фирмы предложили необычный эликсир, способный видоизменить вампирскую сущность Феликса. Цена вопроса – собрать и объединить под своим началом людей со сверхспособностями и с их помощью сделать мир лучше. Так появилось детективное агентство «Тайные стражи».
В агентство обращается парень с просьбой найти… его самого. Он ничего о себе не помнит, не знает, как оказался в этом городе без документов, телефона, но с большой суммой денег в дорожной сумке. Вернуть его прежнюю жизнь, узнать, что за тайны скрываются в потерянных воспоминаниях – этим и предстоит заняться команде агентства «ЭФ».
В погребе старого подмосковного дома найден антикварный кинжал со следами засохшей крови, похищенный из музея Петербурга еще пятьдесят лет тому назад. Как он попал в этот дом, что за убийство совершено таким необычным оружием? Для сотрудников «Агентства «ЭФ» не существует срока давности. Дело должно быть раскрыто даже спустя полвека после преступления.
Пустяковое на первый взгляд дело приводит сотрудников агентства к странной и темной истории: люди погибают без видимых причин. В истории этой явно не обошлось без какой-то дьявольщины. И если у обычных полицейских распутать этот черный клубок вряд ли получится, то Феликс со своей необычной командой обязательно доберутся до сути.
Первое дело детективного агентства «Тайные стражи», чьи сотрудники – люди с паранормальными способностями, а директор – самый настоящий вампир, связано с загадочным кольцом. Сданное в ломбард, оно способно потянуть за собой целую цепь трагических событий. Как остановить мистического убийцу, избравшего своим оружием драгоценные перстни с ядом?..
Купленная на подпольном антикварном аукционе золотая безделушка – обломок оливковой веточки – едва не довела своего обладателя до помрачения рассудка. Действительно ли маленький трилистник способен вызывать кошмары, убивающие во сне? И если это правда, то как остановить невидимую смертоносную силу? С этим предстоит разобраться необычному детективному агентству «Тайные стражи», чьи сотрудники обладают паранормальными способностями, а директор – самый настоящий вампир…
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.