Наш Современник, 2004 № 02 - [40]
Нерусские народы в империи имели самые обширные права. Так, финны обладали собственным парламентом, конституцией, законодательством и множеством привилегий. Сначала все это имели и поляки — лишь их восстания в 1831-м и 1863 году стали причиной ограничений. (Эти восстания, захватившие также часть Малороссии и Белоруссии, имели родственный масонскому декабризму революционный характер; в них, впрочем, проявилось и иностранное, и еврейское вмешательство*; Россия была вынуждена на это решительно реагировать.) Среднеазиатские Хива и Бухара входили в состав империи как самостоятельные во внутреннем управлении. Прочие азиатские, северокавказские и даже малые кочевые народы также имели самоуправление с сохранением традиционных обычаев. Например, на Кавказе оно основывалось на положениях “О кавказском горском управлении” (1856) и “О кавказском военно-народном управлении” (1880); у казахов и киргизов оно регулировалось “Степным уложением” 1891 года, у бурятов, якутов и других сибирских народностей с 1822 года существовали степные “думы”.
Что же касается прибалтийских народов, то они были слишком малочисленны и неоднородны для самостоятельной государственности (немецкое влияние долгое время преобладало там в администрации и в системе образования). Уместно поставить вопрос: смогли бы эти народности сформироваться как нации при власти Тевтонского ордена (вспомним судьбу племени пруссов, от которых осталось лишь название...) так же, как позже в составе Российской империи, остановившей тевтонский “натиск на восток”?..
Тем более подобный вопрос можно поставить относительно судьбы армян, грузин и других народов, искавших в составе Российской империи защиты от своих смертельных врагов. Приняв их под свое покровительство, Россия внесла умиротворение в вековые межнациональные конфликты (особенно в Закавказье) и обеспечила спокойное развитие малых народов при неблагоприятном соседстве. (Именно поэтому, сохранившись и развившись, они теперь, в отличие от американских индейцев, могут требовать суверенитета.)
Таким образом, отличительным признаком Российской империи была не колониальная эксплуатация (как тогда у западноевропейцев), не нивелирующий интернационализм (как после марксистской большевистской революции), не космополитический “плавильный котел” (как сейчас в США) — а вселенское братство : взаимовыгодное сосуществование равноправных народов, основанное на уважении общих нравственных ценностей.
Разумеется, и вселенское братство не могло быть принудительным, особенно если какие-то народы под влиянием Запада больше не желали быть частью Третьего Рима, а хотели стать “как все”. Логика дальнейших реформ неизбежно вела к предоставлению таким частям империи все большей автономии по примеру Финляндии. В первую очередь Столыпин намеревался сделать это для Польши**. Ведь, по сути дела, католическая Польша была России не нужна как составная административная часть; причиной российского участия в международных разделах Польши (1772, 1793, 1795) было освобождение захваченных поляками древних русских земель.
В то же время важно подчеркнуть, что даже у таких народов России сепаратистские настроения были типичны не для широких слоев, а для их интеллигенции. Это объяснялось политическим честолюбием, ибо притеснений в сфере национальной культуры не было. Оно нарастало по мере проникновения в Российскую империю западных эгоистичных представлений о смысле жизни. И этим честолюбием в годы гражданской войны воспользовались как внутренние, так и внешние враги России.
Тогда это эгоистичное поветрие коснулось и отдельных слоев самого русского народа, в котором вскоре нашлись “самостийники” и областного, и даже уездного уровня, провозглашавшие свои “республики”. Этим были также заражены часть казачьих войск и колыбель русского народа — Малороссия с Киевом, “матерью городов русских”.
Подчеркнем, что украинского вопроса до революции вообще не существовало как национального — это был вопрос внутрирусский. Малороссы, белорусы и великороссы считали себя тремя ветвями единого русского народа.
Еврейский вопрос
Единственным исключением в смысле неравноправия в царской России было религиозное неравенство, которое распространялось на старообрядцев (исконно русских!), на некоторые секты и на иудеев. После 1905 года ограничения остались только для иудеев — но опять-таки подчеркнем: не по национальному признаку, а по религиозному. В стране, где нормы нравственности и само оправдание самодержавной власти основывались на христианстве, трудно было признать равноправной религию антихристианскую и расистскую. Однако переход иудеев в Православие снимал с них все ограничения.
Ранее подобные ограничения для иудеев имелись и в других европейских странах, где еврейство лишь постепенно завоевало равноправие в ходе так называемых “буржуазных” революций и либеральных реформ: во Франции (1791), Англии (1849 и 1857), Дании (1849), Австро-Венгрии (1867), Германии (1869—1871), Италии (1860 и 1870), Швейцарии (1869 и 1874), Болгарии и Сербии (1878—1879)... Православная Россия оказалась в этом отношении лишь наиболее консервативной.
«Мои печальные победы» – новая книга Станислава Куняева, естественно продолжающая его уже ставший знаменитым трехтомник воспоминаний и размышлений «Поэзия. Судьба. Россия».В новой книге несколько основных глав («Крупнозернистая жизнь», «Двадцать лет они пускали нам кровь», «Ритуальные игры», «Сам себе веревку намыливает») – это страстная, но исторически аргументированная защита героической и аскетической Советской эпохи от лжи и клеветы, извергнутой на нее из-под перьев известных еврейских борзописцев А.
Понятие «холокост» (всесожжение) родилось несколько тысячелетий тому назад на Ближнем Востоке во времена человеческих жертвоприношений, а новую жизнь оно обрело в 60-х годах прошлого века для укрепления идеологии сионизма и государства Израиль. С той поры о холокосте сочинено бесконечное количество мифов, написаны сотни книг, созданы десятки кинофильмов и даже мюзиклов, организовано по всему миру множество музеев и фондов. Трагедия европейского еврейства легла не только в основу циничной и мощной индустрии холокоста, но и его расисткой антихристианской религии, без которой ее жрецы не мыслят строительства зловещего «нового мирового порядка».История холокоста неразрывно связана с мощнейшими политическими движениями нового времени – марксизмом, сионизмом, национал-социализмом и современной демократией.
Станислав Юрьевич Куняев рассказывает о «шестидесятниках». Свой взгляд он направляет к представителям литературы и искусства, с которыми был лично знаком. Среди них самые громкие имена в поэзии: Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина, Булат Окуджава, Роберт Рождественский.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Один из самых лживых мифов, оставленных в наследие стране официозной пропагандой последнего десятилетия XX века, - это миф о бескровном и мирном характере ликвидации СССР. Миф этот, удобный для некоторых политиков той эпохи, не выдерживает элементарной проверки фактами. Тем не менее, есть опасность его закрепления в общественном сознании как самоочевидной истины. А это значит, что поругана и забыта будет кровь сотен тысяч людей, своими страданиями оплативших распад Союза. Желание противостоять такому забвению и стало для автора, которому довелось побывать не в одной `горячей точке`, едва ли не главным побудительным мотивом к написанию этой книги.
Впервые журнальный вариант книги «Шляхта и мы» был опубликован в майском номере журнала «Наш современник» за 2002 год и эта публикация настолько всколыхнула польское общественное мнение, что «Московские новости» в июне того же года писали: «Польша бурлит от статьи главного редактора «Нашего современника». Польские газеты и журналы начали дискуссию о самом, наверное, антипольском памфлете со времён Достоевского Куняева ругают на страницах всех крупных газет, но при этом признают – это самая основательная попытка освещения польско-русской темы».В России книга стала историческим бестселлером, издавалась и переиздавалась в 2002-ом, в 2003-ем и в 2005 годах, а в 2006-ом вышла в издательстве «Алгоритм» под названием «Русский полонез».
Ей двадцать два года, она студентка мединститута и убежденная анорексичка*. Родители-венгры назвали ее Жизель, вложив в это имя весь свой нонконформизм. Изнуренная занятиями, узнавшая страшную правду об отце, Жизель теряет последние тонкие нити, связывающие ее с реальным миром. Скудная почва чужой земли не дает необходимой пищи измученному сердцу. Сестра, четырнадцатилетняя Холли, и возлюбленный Сол делают все, чтобы удержать ее здесь, такую хрупкую… почти уже ставшую духом плоть.* Анорексия – полный или частичный отказ от приёма пищи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник Алмата Малатова, известного читателям «Живого журнала» как Immoralist, вошли роман «Всякая тварь», рассказы «Orasul trecutului» и «Лолита: перезагрузка».
«Остров Валаам (ОВ)» – это посещение Валаамского монастыря на острове Валаам, пронзительно духовного места. Удивительная история монастыря, личные переживания, наблюдения за людьми, герою открывается новый мир, непохожий ни на что прежде. И вновь вместе с героем его дети.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.