Наш Современник, 2004 № 02 - [23]

Шрифт
Интервал

Некоторое время длилось молчание, затем старик, почти не разжимая губ, произнес едва слышно: “Скоро дорога пойдет лесом...” — “И что, отец? Ты о чем сейчас?” — спросил с замиранием сердца Костя. “Скоро лес, говорю, начнется, — так же тихо, не оборачиваясь, повторил возница. — Хочешь жить дальше — уходи. Однако пока не показывай виду, иди спокойно, как шел. Я скажу — когда...”

Через некоторое время дорога действительно вступила в лес. Повеяло хвойной прохладой, по обеим сторонам возвышались могучие ели и сосны. Возница сидел неподвижно, казалось, он задремал. Костя, не отрываясь взглядом от его согбенной спины, думал в тревожном смятении: “Забыл он, что ли? А может, дед и не говорил ничего, а все это мне почудилось?..”

Между тем дорога впереди делала крутой поворот, резко уходила вправо. Передняя часть колонны уже скрылась за поворотом, а ее задние ряды оставались еще далеко позади. Когда повозка оказалась на самом изгибе, старик, не оборачиваясь, произнес тихо: “Теперь пора”. Костя, собрав все силы, не раздумывая, метнулся через неширокую канаву и тут же, оказавшись в поросшем густым черничником придорожном кустарнике, потерял сознание. Позднее он понял: именно потеря сознания явилась для него благом. Ведь если бы он побежал дальше, кто-то из охранников непременно заметил бы его, тут же пристрелил. И еще он запоздало понял — каким же мудрым был тот незнакомый ему возница, что выбрал для его побега именно этот участок пути: шедший впереди охранник УЖЕ не мог видеть того, что происходило на самом повороте дороги, а следовавший позади — ЕЩЕ не мог.

Когда сознание вернулось к брату, дорога уже была пустынной. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь доносящимися из леса птичьими пересвис­тами. Подняв голову, Костя осторожно огляделся — вокруг, насколько могли видеть глаза — все было усеяно крупными сочными ягодами черники. Он принялся жадно рвать ее, горстями запихивал в рот. Оторвавшись наконец от благодатного места, углубился в лесную чащу. Вскоре увидел едва различимую, заросшую травой тропинку, пошел по ней. Внезапно вдали показались две женские фигуры с котомками в руках. Мгновенно юркнув за ближайшую сосну, Костя затаился там. Однако женщины заметили его, остановившись, принялись тревожно что-то обсуждать. Поняв, что обнаружен, брат вышел из своего укрытия, приветливо помахал рукой: мол, не пугайтесь меня. Женщины недоверчиво приблизились. “Беглый?” — строго спросила, оглядывая Костю неулыбчивыми глазами, пожилая сухощавая женщина. “Да, — ответил он, поняв, что обманывать прозорливую собеседницу нет смысла. — Вот сбежал из плена, а куда податься дальше, как выйти к своим — не знаю... Скажите, тут немцев поблизости нет?”

“Немцы теперь, милок, везде, — с горечью сказала другая, что помоложе, с перевязанной рукой, — только в лес они теперь остерегаются соваться... Ступай прямо по этой тропке, примерно через три километра выйдешь на поляну, где увидишь хутор. Дождись темноты и постучись в крайнюю от леса хату. Там тебя накормят и научат, куда идти…”

Женщины отправились дальше, а Костя продолжил свой путь. Он еще не дошел до поляны, когда услышал громкую, незлобиво-добродушную брань: “А, шоб тебя! Каб тебя волки зажрали!” Из-за деревьев показался небольшого роста мужик в серой, с рваными рукавами поддевке, в резиновых опорках на тощих ногах, который гнал перед собой хворостиной комолую бело-рыжую корову. Оглянувшись на хруст шагов, остановился, с испугом вгляделся в осунувшееся, с черными губами лицо незнакомца. Спросил строго, как давешняя старуха: “От немцев утек?” Костя откровенно рассказал мужику о себе, о своей внезапно навалившейся на него изматывающей болезни.

— Почекай меня тут, на открытое место не высовывайся, днем это опасно, — предупредил мужик, когда они вышли на опушку. — Я принесу тебе что-нибудь поесть.

Он погнал свою корову через поляну, Костя на всякий случай — кто знает, что у старика на уме? — переместился в сторону, затаился в густом кустарнике, сквозь зелень которого хорошо просматривался весь хутор. Он видел, как мужик завел корову в хлев, как, пошаркав затем на крыльце опорками, вошел в хату. Через некоторое время он вышел, оглядевшись по сторонам, неторопливо направился к лесу. “Эй, — негромко окликнул беглеца старик и, завидев приближающегося к нему с противоположной стороны Костю, похвалил его: — Молодца, что осторожничаешь. Время теперь смутное, как говорится, доверяй, да проверяй”.

Из-за полы поддевки старик достал небольшой сверток; развернув его, протянул Косте краюху хлеба и заткнутую тряпицей бутыль с простоквашей: “Сейчас поешь, а когда стемнеет, приходи вон к той пуне. Я рассказал старухе о твоей хвори, она доброе снадобье приготовит”.

Дождавшись темноты, Костя крадучись пробрался к указанному ему стариком сараю, где тот уже ждал его. В жарко натопленной хате небольшого роста старушка приветливо оглядела его, указала на скамью под образами: “Седай, сынок, к столу и перво-наперво выпей это”. Достав с полки жестяную кружку, она налила в нее из стоящего на пригнетке печи чугунка что-то темное, пахучее: “Пей. Это тебе поможет... А теперь поешь”. На столе появились глиняная миска с наложенной в нее горкой рассыпчатой картошкой, соль, кринка с густой простоквашей. Старик, прижав к груди круглый хлебный каравай, отрезал ножом несколько кусков, положил их перед Костей: “Ешь, сынок, может, и наших сыновей кто-нибудь, если придется, покормит...”


Еще от автора Станислав Юрьевич Куняев
Мои печальные победы

«Мои печальные победы» – новая книга Станислава Куняева, естественно продолжающая его уже ставший знаменитым трехтомник воспоминаний и размышлений «Поэзия. Судьба. Россия».В новой книге несколько основных глав («Крупнозернистая жизнь», «Двадцать лет они пускали нам кровь», «Ритуальные игры», «Сам себе веревку намыливает») – это страстная, но исторически аргументированная защита героической и аскетической Советской эпохи от лжи и клеветы, извергнутой на нее из-под перьев известных еврейских борзописцев А.


Жрецы и жертвы холокоста. История вопроса

Понятие «холокост» (всесожжение) родилось несколько тысячелетий тому назад на Ближнем Востоке во времена человеческих жертвоприношений, а новую жизнь оно обрело в 60-х годах прошлого века для укрепления идеологии сионизма и государства Израиль. С той поры о холокосте сочинено бесконечное количество мифов, написаны сотни книг, созданы десятки кинофильмов и даже мюзиклов, организовано по всему миру множество музеев и фондов. Трагедия европейского еврейства легла не только в основу циничной и мощной индустрии холокоста, но и его расисткой антихристианской религии, без которой ее жрецы не мыслят строительства зловещего «нового мирового порядка».История холокоста неразрывно связана с мощнейшими политическими движениями нового времени – марксизмом, сионизмом, национал-социализмом и современной демократией.


К предательству таинственная страсть...

Станислав Юрьевич Куняев рассказывает о «шестидесятниках». Свой взгляд он направляет к представителям литературы и искусства, с которыми был лично знаком. Среди них самые громкие имена в поэзии: Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина, Булат Окуджава, Роберт Рождественский.


Наш Современник, 2004 № 05

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Россия и последние войны ХХ века

Один из самых лживых мифов, оставленных в наследие стране официозной пропагандой последнего десятилетия XX века, - это миф о бескровном и мирном характере ликвидации СССР. Миф этот, удобный для некоторых политиков той эпохи, не выдерживает элементарной проверки фактами. Тем не менее, есть опасность его закрепления в общественном сознании как самоочевидной истины. А это значит, что поругана и забыта будет кровь сотен тысяч людей, своими страданиями оплативших распад Союза. Желание противостоять такому забвению и стало для автора, которому довелось побывать не в одной `горячей точке`, едва ли не главным побудительным мотивом к написанию этой книги.


Шляхта и мы

Впервые журнальный вариант книги «Шляхта и мы» был опубликован в майском номере журнала «Наш современник» за 2002 год и эта публикация настолько всколыхнула польское общественное мнение, что «Московские новости» в июне того же года писали: «Польша бурлит от статьи главного редактора «Нашего современника». Польские газеты и журналы начали дискуссию о самом, наверное, антипольском памфлете со времён Достоевского Куняева ругают на страницах всех крупных газет, но при этом признают – это самая основательная попытка освещения польско-русской темы».В России книга стала историческим бестселлером, издавалась и переиздавалась в 2002-ом, в 2003-ем и в 2005 годах, а в 2006-ом вышла в издательстве «Алгоритм» под названием «Русский полонез».


Рекомендуем почитать
Привет, офисный планктон!

«Привет, офисный планктон!» – ироничная и очень жизненная повесть о рабочих буднях сотрудников юридического отдела Корпорации «Делай то, что не делают другие!». Взаимоотношения коллег, ежедневные служебные проблемы и их решение любыми способами, смешные ситуации, невероятные совпадения, а также злоупотребление властью и закулисные интриги, – вот то, что происходит каждый день в офисных стенах, и куда автор приглашает вас заглянуть и почувствовать себя офисным клерком, проводящим большую часть жизни на работе.


Безутешная плоть

Уволившись с приевшейся работы, Тамбудзай поселилась в хостеле для молодежи, и перспективы, открывшиеся перед ней, крайне туманны. Она упорно пытается выстроить свою жизнь, однако за каждым следующим поворотом ее поджидают все новые неудачи и унижения. Что станется, когда суровая реальность возобладает над тем будущим, к которому она стремилась? Это роман о том, что бывает, когда все надежды терпят крах. Сквозь жизнь и стремления одной девушки Цици Дангарембга демонстрирует судьбу целой нации. Острая и пронзительная, эта книга об обществе, будущем и настоящих ударах судьбы. Роман, история которого началась еще в 1988 году, когда вышла первая часть этой условной трилогии, в 2020 году попал в шорт-лист Букеровской премии не просто так.


Кое-что по секрету

Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.


В мечтах о швейной машинке

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Сексуальная жизнь наших предков

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Ответ на письмо Хельги

Бьяртни Гистласон, смотритель общины и хозяин одной из лучших исландских ферм, долгое время хранил письмо от своей возлюбленной Хельги, с которой его связывала запретная и страстная любовь. Он не откликнулся на ее зов и не смог последовать за ней в город и новую жизнь, и годы спустя решается наконец объяснить, почему, и пишет ответ на письмо Хельги. Исповедь Бьяртни полна любви к родному краю, животным на ферме, полной жизни и цветения Хельге, а также тоски по ее физическому присутствию и той возможной жизни, от которой он был вынужден отказаться. Тесно связанный с историческими преданиями и героическими сказаниями Исландии, роман Бергсвейна Биргиссона воспевает традиции, любовь к земле, предкам и женщине.