Наш Современник, 2003 № 10 - [5]
Папа пробыл с нами больше месяца, а потом уехал снова: его ждала Западная Украина, бандеровские, власовские и другие банды. Это ведь тоже была война…
Виктор Кочетков • Из дневников, писем и записных книжек (Наш современник N10 2003)
ВИКТОР КОЧЕТКОВ
Из дневников, писем
и записных книжек
О, эта книжка записная,
Как будто рота запасная...
Постерлись записи и даты,
Обжив страницу не одну.
Слова томятся, как солдаты
Перед отправкой на войну.
Виктор Кочетков
30 ноября 1955 г.
Итак, я был у Твардовского! Это случилось сегодня. Я пришел в семь часов вечера, как было условлено за два дня до этого, к нему на квартиру на Первой Бородинской улице. Лифт поднял меня на 5-й этаж... Вот и 72-й номер. И вдруг я оробел. Что ни говори, а встретить самого Твардовского — не шутка. Лучшего поэта в современной мировой поэзии я не знаю. Человек, создавший “Василия Теркина”, не может не казаться легендой, даже для нас, живущих с ним в одно время. Все-таки решаюсь. Звоню. Открывает девочка.
— Александр Трифонович дома?
Из глубины коридора вдруг слышится густой, высокий голос:
— Входите, входите.
Сам хозяин в просторной пижаме и домашних шлепанцах появляется из дверей кабинета. Молча и спокойно смотрит на то, как я торопливо раздеваюсь, потом, пропуская впереди себя, вводит в кабинет. Усадив меня в удобное кресло возле стола, сам садится рядом, спокойно и доброжелательно рассматривает посетителя. Придвигает коробку папирос.
— Курите?
И когда узнает, что я не курю, улыбается:
— Похвально, похвально.
Начинает расспрашивать меня о жизни, о впечатлениях от Москвы, интересуется, сколько мне лет, где раньше учился, есть ли семья. Словом, прощупывает меня как человека. Через десять минут я уже забываю, что сижу у Твардовского. С полчаса говорит о моих стихах. Кое-что ему понравилось. Сердчишко у меня радостно колотится. Советует больше работать в том плане, в котором написана “Дорога на Алтынжи”.
Потом заходит разговор вообще о литературе. Вот насколько его суждений:
— Я пью из нескольких избранных источников и ходить к другим у меня нет охоты.
Назвал эти источники: Пушкин, Некрасов, Тютчев, Баратынский. Советует мне строже относиться к выбору литературы.
— Стихов, которые печатаются в журналах, читайте меньше. Ничему они вас не научат. Совсем плохо сейчас у нас с поэзией в журналах.
Передаю ему просьбу слушателей курсов встретиться с ним, чтобы он рассказал о своем творческом опыте.
— К людям, которые легко рассказывают о своем творческом опыте, я отношусь подозрительно. Какой опыт? Что я могу рассказать вам особенного? Никаких секретов мастерства у меня нет. Да их, по-моему, и вообще нет.
О лучших стихах Пушкина (любимого его поэта) сказал: “Они не написаны, они просто открыты поэтом в жизни. Великое произведение нельзя сочинить. Оно всегда есть в самой жизни. Я, например, не представляю себе, что когда-то не существовало таких вещей, как “Безумных лет угасшее веселье” или “Я вас любил…”
На мое сетованье на то, что молодежь иногда не читает стихов того или иного автора из боязни подпасть под влияние, сказал: “Ребенок, который боится темноты, должен, чтобы преодолеть страх, войти в темную комнату и убедиться, что ничего страшного там нет. Поэт, не желающий подпасть под влияние, должен прежде всего знать и то, что его пугает”.
О “подтексте” сказал, что он не любит этого слова.
Записки секретаря парткома
13 ноября 1979 г.
Сегодня меня избрали секретарем парткома вместо умершего Михаила Ивановича Барышева. Целых три месяца я пытался уйти от этого избрания. Мы уже давно договорились с Шундиком, что я пойду к нему главным редактором издательства. Но в ЦК КПСС и в горкоме настояли на том, чтобы я принимал дела секретаря парткома. Понимаю, как тяжела эта шапка Мономаха в государстве московских писателей, где каждый убежден, что он единственный и незаменимый и что только для выявления его творческого “я” создана Вселенная со всеми ее галактиками и метагалактиками, со всеми крабовидными туманностями и звездными системами. На парткоме были секретарь райкома И. Б. Бугаев, зам. зав. отделом культуры горкома В. Я. Савватеев и 13 членов парткома. Почти как в “Тайной вечере”. Если мне предназначается роль Христа, то кто же взял на себя роль Иуды?
Впрочем, проголосовали все “за”, и вся процедура избрания заняла 5 минут.
17 ноября.
Первым, кто навестил меня в роли секретаря парткома, был Елизар Мальцев. Он принес заявление на Василия Рослякова. Как явствует из заявления, Росляков давно и настойчиво описывает в своих рассказах ближайшее литературное окружение, совершенно не церемонясь и не выбирая выражений. Дошла очередь и до Елизара Мальцева. Он выведен в какой-то очередной повестушке Рослякова красками столь не радужными, что молчать об этом Мальцев не счел возможным. В заявлении и в разговоре Мальцев тоже не жалует своего бывшего приятеля. Подонок, “пьяница”, “дерьмо”. Это еще не худшее, что он позволил себе сказать в адрес Рослякова.
Боже, за что ты меня наказываешь, что я должен терпеливо выслушивать все эти личные дрязги, проявляя максимум партийной внимательности и объективности!
«Мои печальные победы» – новая книга Станислава Куняева, естественно продолжающая его уже ставший знаменитым трехтомник воспоминаний и размышлений «Поэзия. Судьба. Россия».В новой книге несколько основных глав («Крупнозернистая жизнь», «Двадцать лет они пускали нам кровь», «Ритуальные игры», «Сам себе веревку намыливает») – это страстная, но исторически аргументированная защита героической и аскетической Советской эпохи от лжи и клеветы, извергнутой на нее из-под перьев известных еврейских борзописцев А.
Станислав Юрьевич Куняев рассказывает о «шестидесятниках». Свой взгляд он направляет к представителям литературы и искусства, с которыми был лично знаком. Среди них самые громкие имена в поэзии: Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина, Булат Окуджава, Роберт Рождественский.
Есть в интеллигентной среде так называемые «неприличные темы», которые мало кто рискнёт затронуть: мировой заговор, протоколы сионских мудрецов, «кровавый навет» и т. п. Исраэль Шамир, журналист и писатель, рискнул и объявил крестовый поход против ксенофобии, шовинизма и сионизма. Он посмел тронуть «за живое» сионских мудрецов. Шамир ненавидит насилие во всех его проявлениях, особенно насилие власти над «маленьким человеком», будь это еврей, палестинец, американец или русский. «И если насилие не остановить, — говорит он. — Апокалипсис неизбежен».
Понятие «холокост» (всесожжение) родилось несколько тысячелетий тому назад на Ближнем Востоке во времена человеческих жертвоприношений, а новую жизнь оно обрело в 60-х годах прошлого века для укрепления идеологии сионизма и государства Израиль. С той поры о холокосте сочинено бесконечное количество мифов, написаны сотни книг, созданы десятки кинофильмов и даже мюзиклов, организовано по всему миру множество музеев и фондов. Трагедия европейского еврейства легла не только в основу циничной и мощной индустрии холокоста, но и его расисткой антихристианской религии, без которой ее жрецы не мыслят строительства зловещего «нового мирового порядка».История холокоста неразрывно связана с мощнейшими политическими движениями нового времени – марксизмом, сионизмом, национал-социализмом и современной демократией.
Журнальная редакцияПредставляем новую работу Ст. Куняева — цикл очерков о судьбах русских поэтов, объединённых под названием «Любовь, исполненная зла…» Исследуя корни трагедии Николая Рубцова, погибшего от руки любимой женщины, поэтессы Дербиной, автор показывает читателю единство историко культурного контекста, в котором взаимодействуют с современностью эпохи Золотого и Серебряного Веков русской культуры. Откройте для себя впечатляющую панораму искусства, трагических противоречий, духовных подвигов и нравственных падений, составляющих полноту русской истории XIX–XX веков.Цикл вырос из заметок «В борьбе неравной двух сердец», которые публиковалась в первых шести номерах журнала "Наш современник" за 2012 год.
Исраэль Шамир — израильский журналист, писатель и переводчик. Он является автором нескольких десятков книг, а также известен тем, что курирует публикацию документов сайта Wikileaks в «Русском Репортере».В книге, представленной вашему вниманию, И. Шамир показывает, как строится новая политика Владимира Путина после присоединения Крыма к России, событий на юго-востоке Украины и санкций Запада против российского государства и его представителей. Путин показал себя, пишет Шамир, как мастер «асимметричных ответов»: пока западные политики разглядывали на карте Славянок и Горловку, Путин обошел противника с востока на карте мира и одержал блистательную победу, заключив гигантский газовый контракте Китаем.Если в результате газовой сделки выстроится союз Берлин — Москва — Пекин, мир станет иным, Россия возродится как мировая держава.
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.