Наш Современник, 2001 № 06 - [16]
По поводу билетов сказано было в шутку. Что же касается концерта... Несколько недель уже выходили мы перед сном на пустынную школьную площадку, где запасная лестница соединяла два этажа. Выходили петь. Пел, точнее, он. Я - вторил.
Нигде в других местах, как до этого, так и потом не попадались мне помещения с таким редкостным, как там, резонансом. Так что тенорок Бориса звучал необыкновенно душевно. Вернее сказать, лился, проистекал легко, переходя на любые тона, проникая, как рассказывали, в отдаленные уголки довольно объемного, пахнущего смолой здания. И все в этом здании, даже стоны, слушая его, замолкали. Особенно хорошо это было заметно в моменты, когда подбиралась очередная песня.
Дня за два - за три до упомянутого события с украинской столицей мы опять вглядывались во тьму, поджидая "свой" поезд. Но рубинового огонька все не было, должно потому, что в природе творилось что-то невероятное. То ли дождь сек землю, то ли вихрила преждевременная пурга-мешанина из мокрого снега.
- Вот и на душе у меня так, - обронил товарищ, запнувшись. - Умыкнул какой-то фрицевский офицер мою красотку...
Я понял: хотя дружку тяжело, очень тяжело, миновал все же кризис.
А концерт тогда состоялся. Молодость как-никак свое брала. К тому же не мог Борис пренебречь просьбой таких же, как он сам. Только песни звучали другие. Про турецкую княжну. Про Галю, которую упрашивали поехать с собой казаки.
Незадолго до нового 1944 года мы были вызваны на комиссию, решившую нас обоих, что называется, списать. Но товарищ не согласился с ней, принявшись упрашивать врачей направить в действующую армию, хотя был ранен серьезно, совершенно одинаково со мной. Не хотел ехать он в родные края. Не было у него никого теперь там. Отравлено было вконец, похищено прошлое счастье.
Так я оказался на Рязанщине, куда от дружка шли частые обстоятельные весточки, оборвавшиеся месяца через три...
Люди, немногочисленные теперь уже мои сверстники! Может, кто-нибудь встречался еще после Фаленок с моим другом Борисом? Сообщите об этом, пожалуйста, мне. Я серьезно убежден: каждый живший и живущий на земле оставляет на ней след.
* * *
В. М. Краснуха, 1942 г.
Дети и внуки, потомки Веры Михайловны! Мы публикуем фотографию и письмо вашей матери и бабушки, чтобы вы всегда помнили о героическом прошлом наших замечательных женщин!
* * *
Вспоминает Александр Семенович Шкатов - рядовой Великой Отечественной войны, 113-го Отдельного разведывательного артдивизиона 1-го Украинского фронта, после - выпускник МВТУ имени Баумана, инженер-лейтенант, ныне - пенсионер, член клуба ветеранов войны, труда, Вооруженных Сил и правоохранительных органов Ленинского района города Тюмени.
Последний залп
Берлин был взят, немцы сопротивлялись лишь в районе рейхсканцелярии.
Наше командование предъявило ультиматум о безоговорочной капитуляции и определило срок. До вечера была тишина, жители стали выбираться из укрытий, с удивлением рассматривали оружие, автоматы, погоны. "Катюши" готовы дать залп, ждут. Немцы поглядывают туда с любопытством, кто-то на коленях - крестится. Мы устали, им не мешаем. Пусть смотрят и думают. Гвардейские минометы стоят вдоль какой-то штрассе, расчеты были рядом, ждут приказа. Все ждут. Смеркалось.
Залп артиллерии корпуса взорвал тишину. Рев одной-то "катюши" впечатляет, а тут - все разом. Небо озарилось трассами, у крестящихся руки замерли на полпути ко лбу. Вслед грянули гаубичные батареи, земля задрожала. От рейхстага доносился непрерывный гул. Нашей работы не требовалось - снаряды ложились точно и плотно. Мы хотели, чтобы бункер провалился в тартарары и парням не довелось умереть в последней атаке. Что думали немцы - не знаю, только слышалось: "Гитлер - капут!"...
После боя отдыхали в большой квартире многоэтажки, и я зашел в подвал к прятавшимся там от войны жителям. Оружия не взял, только в кармане кое-что. Завел разговор, сначала представился, что, мол, вот из 10-го класса тюменской школы № 1 мы добровольцами, всем классом, вступили в Красную Армию, и вот теперь я здесь, в Берлине. Они потихоньку окружили меня и стали внимательно слушать. Я рассказывал про Сибирь, Москву, родную Владимирщину, про город Ковров, где я вырос. Потом они дали мне довоенную карту Германии и попросили рассказать, что с ними дальше будет. Я спросил у них карандаш, стал придумывать новые границы, рисуя и поясняя что к чему... Один из них попросил расписаться. Я расписался, поставил дату: 2 мая 1945 года. Мужик сразу же забрал карту себе, я не возражал - храни на память!
Сказал им слова Сталина: "Гитлеры приходят и уходят, а народ немецкий..." Смотрю - повеселели. Потом я спел им песню "Широка страна моя родная...", по-немецки (в школе учили). Не хлопали, но вижу - понравилось, давай, мол, еще. Стали говорить, что они простые рабочие, социалисты, коммунисты... где кто был, кем работал... о войне ни слова. Разговорились, но тут у входа появился Саша Балакин и сказал, что меня требует лейтенант.
Наверху спросили, о чем шла беседа. Я рассказал, и меня все стали ругать, зачем я Пруссию Польше определил: ни за что ни про что... Не жирно ли будет? Оправдывался как мог. Потом смеялись. Однако другие границы я угадал довольно точно...
Юрия Андропова одни считают великим государственником и патриотом, другие — агентом враждебных сил, которые привели его к власти для разрушения Советского Союза. Автор книги, Сергей Николаевич Семанов, в те годы был главным редактором журнала «Человек и закон». В этом журнале публиковались материалы расследований громких дел о коррупции в высших эшелонах власти. В конце концов, Семанов был вызван в КГБ и вскоре снят с поста главного редактора. В своей книге он делится личными впечатлениями о работе «андроповской» госбезопасности, а также на основе документального материала дает оценку деятельности Ю.В.
«Мои печальные победы» – новая книга Станислава Куняева, естественно продолжающая его уже ставший знаменитым трехтомник воспоминаний и размышлений «Поэзия. Судьба. Россия».В новой книге несколько основных глав («Крупнозернистая жизнь», «Двадцать лет они пускали нам кровь», «Ритуальные игры», «Сам себе веревку намыливает») – это страстная, но исторически аргументированная защита героической и аскетической Советской эпохи от лжи и клеветы, извергнутой на нее из-под перьев известных еврейских борзописцев А.
Понятие «холокост» (всесожжение) родилось несколько тысячелетий тому назад на Ближнем Востоке во времена человеческих жертвоприношений, а новую жизнь оно обрело в 60-х годах прошлого века для укрепления идеологии сионизма и государства Израиль. С той поры о холокосте сочинено бесконечное количество мифов, написаны сотни книг, созданы десятки кинофильмов и даже мюзиклов, организовано по всему миру множество музеев и фондов. Трагедия европейского еврейства легла не только в основу циничной и мощной индустрии холокоста, но и его расисткой антихристианской религии, без которой ее жрецы не мыслят строительства зловещего «нового мирового порядка».История холокоста неразрывно связана с мощнейшими политическими движениями нового времени – марксизмом, сионизмом, национал-социализмом и современной демократией.
Станислав Юрьевич Куняев рассказывает о «шестидесятниках». Свой взгляд он направляет к представителям литературы и искусства, с которыми был лично знаком. Среди них самые громкие имена в поэзии: Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина, Булат Окуджава, Роберт Рождественский.
В конце октября 2011 г. ушел из жизни видный русский историк, публицист и общественный деятель Сергей Николаевич Семанов. На протяжении многих лет он боролся за государственную целостность и суверенитет России со всеми теми, кто желал «великих потрясений» для нашей страны.Возглавляя в 1970—1980-е журнал «Человек и закон», Сергей Семанов разоблачал коррупционеров в высших эшелонах власти, а позже на страницах своих книг, в газетах и журналах вел бескомпромиссную борьбу с либеральной интеллигенцией, с сионистами и сторонниками глобального порабощения России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.