Наш собственный конец света - [6]
Пришел невропатолог, но врач сказала, что ему здесь нечего делать, у ребенка полная атония, и проверять какие-либо рефлексы просто бесполезно.
Мы стояли в стороне, совершенно не зная, что делать и чем мы можем помочь.
Анестезиолог отдавала команды медсестре, и она быстро набирала в шприцы указанные лекарства и вводила их по катетеру в подключичную вену. Уже были налажены датчики мониторинга кровяного давления, пульса и кислорода в крови.
Давление было низким — 60 на 40.
В ход пошли сильнодействующие препараты: атропин, кордиамин и бог знает, что еще.
— Что же мне это не нравиться? — говорила анестезиолог. — Лена, нужны электроды и провода. Где они лежат?
По каким-то немыслимым законам, очень долго искали разрозненные по всему отделению провода и электроды. Второпях, почему-то запомнил, оторвали дверцу одного из шкафчиков.
Нашли. Тут же наклеили электроды на четыре основные точки на груди малыша и подсоединили провода. Пошел мониторинг сердечных импульсов, но линия была уже практически прямой.
Анестезиолог начала делать тремя пальцами (чтобы не поломать ребра) искусственный массаж сердца. Линия на мониторе начала дергаться и пошла зубчиками, число сердечных сокращений стало 100.
— Ноль-два миллилитра адреналина и атропина, — скомандовала врач. — И понажимай на грудь, пока я налажу дифибрилятор.
Когда медсестра заменила ее, она побежала к шкафчику с сорванной дверцей и вытащила оттуда чемодан. Подбежала с ним к кровати, открыла, достала провод, что-то выдернула из розетки и подключила вилку дифибрилятора.
— Господи, какие же они большие, — проговорила она, глядя на два круглых «утюжка» в своих руках. Раздался писк о накопившемся заряде. — Отключите монитор.
Лена нажала на кнопку, пропала снова выпрямившаяся линия, и погас экран.
— Отойдите все! — скомандовала доктор и приставила электроды к груди ребенка. Последовал разряд.
Я впервые видел проводимую реанимацию дифибрилятором, и поэтому ждал, что, как и в фильмах, тело ребенка подскочит на кровати. Но этого не произошло. Если он и дернулся, то это было почти незаметно.
Анестезиолог снова начала ритмично надавливать на грудную клетку малыша. Включили монитор. Линия ничуть не менялась.
— Черт! Еще по ноль-два адреналина и атропина.
Лена набрала лекарства, развела физраствором и ввела в подключичную вену.
— Понажимай, пожалуйста, на грудную клетку, — сказала ей доктор, заряжая дифибрилятор, — Можно чаще, не бойся, — проговорила она, глядя на медсестру. — Так, выключай монитор. И все отходите!
Еще один разряд. И снова та же линия.
— Я опоздала, — выдавила врач. — Если бы я начала пораньше. Лена, еще адреналин. Кто-нибудь, делайте ему массаж.
Рядом стоял я. Не колеблясь, подошел и начал ритмично надавливать на грудную клетку.
— Осторожно, тремя пальчиками, — сказала мне анестезиолог.
— Атропин надо? — спросила Лена.
— Нет. Уже достаточно.
Ввели лекарственное вещество. Вновь отключили монитор. Все отошли.
Разряд.
Снова массаж, и линия на экране, дающая зазубрины только при надавливании на грудь.
Тяжелый вздох, и так сокрушающее:
— Все… — Анестезиолог перестала нажимать на грудь малыша и отсоединила аппарат ИВЛ от эндо-трахеальной трубки, подержала ладонь над трубкой, проверяя, задышит он сам или нет. — Что ж, пускай полежит по правилам два часа. — И трясясь, вышла из палаты.
В реанимационном отделении воцарилось молчание. Гнетущая и вязкая тишина, продираемая одним лишь писком датчиков.
А я все смотрел на монитор, надеясь, что прямая линия вот-вот пойдет зубцами. Молил бога. Надеялся. Меня всего трясло. Хотелось сказать: Еще раз, давайте еще адреналин и еще один разряд. Хотелось снова начать делать ему искусственный массаж сердца.
Хотелось плакать.
Я ощущал свое бессилие, свою вину, которой не должно было быть, ведь я все равно ничего не мог поделать. Меня трясло, сердце, казалось, отбивало ритм за двоих: меня, и уже биологически мертвого ребенка. Ноги были ватными, а дыхание задерживалось тихими рыданиями, которым я не мог позволить вырваться наружу. Пробирал озноб, в глазах стояла влага.
Заглох писк датчиков. И я, дрожащими руками, помогал снимать с маленького тельца электроды. Его ручки и ножки были белы, как бумага. Но я не мог поверить, что все уже кончено, что он мертв.
Хотелось обнять его, хоть как-то вдохнуть в него жизнь.
Хотелось кричать: Господи, почему?!
Жутко хотелось курить…
День, который я не могу забыть. День, когда я впервые увидел смерть, и проиграл ей. Хотя, не мне было решать, и я ничего не мог сделать…
Сказки бывают
Много снега. Он падает с неба большими хлопьями.
Хренова куча снега. Его так много, что ехать приходиться медленно и осторожно. А еще эта тупая занавесь из хлопьев — ничего не видно. И там еще жутко холодно. Но здесь в машине хорошо, здесь тепло.
Хренова куча снега. Там ночь, горят фонари. Там красиво.
А у меня проблемы с одним идиотом редактором, который вдруг решил, что мои романы ему уже не подходят!
И скоро новый год, черт бы его побрал. Я смотрю на часы.
Хренова куча снега. А новый год уже через час.
Нет, я не буду его встречать. Черт, да я просто не успею это сделать!
Хочется одного: напиться и заснуть. И никогда не просыпаться больше…
Неизвестный мужчина намеревается выбраться из странного учреждения, но ему мешает персонал, а также непостижимая болезнь. Как распознать человека? Кто я? Кто они? Кто мы?
Красивая кукла – отличный подарок для девушки. Что может быть лучше? Тем более, кукла так похожа на тебя.
Рэй – любитель уюта, кальяна и развлечений! Он никогда не мечтал о путешествиях на другие планеты. Он явно не избранный и не герой. У него, как и у большинства среднестатистических жителей мегаполисов, куча проблем и недостатков. Он также из тех, кто подписывает договора, не вникая во все нюансы… И вот он попадает на Электрион, где живут разнообразные монстры, питающиеся протоплазмой. Шансы выжить колеблются около нуля. Вы никогда не угадаете чем закончится эта история! Повеселимся вместе? Содержит нецензурную брань.
В графстве Хэмптоншир, Англия, найден труп молодой девушки Элеонор Тоу. За неделю до смерти ее видели в последний раз неподалеку от деревни Уокерли, у озера, возле которого обнаружились странные следы. Они глубоко впечатались в землю и не были похожи на следы какого-либо зверя или человека. Тут же по деревне распространилась легенда о «Девонширском Дьяволе», берущая свое начало из Южного Девона. За расследование убийства берется доктор психологии, член Лондонского королевского общества сэр Валентайн Аттвуд, а также его друг-инспектор Скотленд-Ярда сэр Гален Гилмор.
Май 1899 года. В дождливый день к сыщику Мармеладову приходит звуковой мастер фирмы «Берлинер и Ко» с граммофонной пластинкой. Во время концерта Шаляпина он случайно записал подозрительный звук, который может означать лишь одно: где-то поблизости совершено жестокое преступление. Заинтригованный сыщик отправляется на поиски таинственного убийцы.
«Эта история надолго застрянет в самых темных углах вашей души». Face «Страшно леденит кровь. Непревзойденный дебют». Elle Люси Флай – изгой. Она сбежала из Англии и смогла обрести покой только в далеком и чуждом Токио. Загадочный японский фотограф подарил ей счастье. Но и оно было отнято тупой размалеванной соотечественницей-англичанкой. Мучительная ревность, полное отчаяние, безумие… А потом соперницу находят убитой и расчлененной. Неужели это сделала Люси? Возможно. Она не знает точно. Не знает даже, был ли на самом деле повод для ревности.