Наш коллега - робот - [36]
Сейчас М. Минский уже не заводит разговор о машинах. Тема его бесед человек; когда он говорит, взгляд его кажется отсутствующим, он как бы прослеживает внутри себя весь ход своих собственных рассуждений. "Искусственный разум - это новый вид психологии", - замечает М. Минский. Она представляется ему платформой экспериментальной науки, которая использует вычислительную машину как средство моделирования с целью постижения природы человеческого мышления.
"Наши основные знания нигде не записаны, - утверждает М. Минский. - Все знают, что для того, чтобы взять книгу, нужно протянуть руку. Но этого не найдешь ни в одной энциклопедии. А вычислительная машина не может этого знать".
М. Минский и его студенты пытались, например, определить такое простое на первый взгляд понятие, как "вода". Это оказалось настоящей головоломкой. Необходимо знать, что вода - это жидкость, что ее уровень горизонтален, что ее количество не изменится, если ее перелить из одного сосуда в другой, но она вытечет из дырявого сосуда, может замочить одежду и т. д.
И вот вычислительная машина, получившая самую общую информацию о воде, "постаралась" дать ответ на один очень важный вопрос: "Что случится, если наклонить стакан, заполненный водой?" Машина очень хорошо изображала на своем экране стакан, опрокинутый до горизонтального положения, и, несмотря на "известный" ей закон тяготения, упорно показывала на экране опрокинутый стакан, жидкость из которого никак не выливалась. И она никогда не сможет познать на горьком, но таком поучительном опыте то неприятное ощущение, какое испытывает человек, когда вода заливает одежду. Вычислительная машина более охотно воспринимает чисто книжные знания.
Именно такие исследования проводит группа ученых под руководством психолога Р. Шэнка. Здесь машина учится читать и обобщать текст, разумеется, при постановке вопросов в письменном виде. Она делает переводы как с английского языка на другие, так и наоборот; упражняется в ведении беседы, в искусстве аргументирования и даже начинает заучивать слова.
КИБЕРНЕТИЧЕСКИЙ ДИАЛОГ
- Почему ты вчера вернулся так поздно? - недовольно спрашивает Мэгпай.
- Я ходил в кегельбан, - отвечает Скотт Робертсон, ее муж, не обращая внимания на вызывающий тон.
- А я думала, что ты испытываешь отвращение к этой игре, - коварно замечает Мэгпай.
- Когда я в компании, то не испытываю.
- А я к этой компании не отношусь?
Скотт слабо протестует:
- Это ведь не одно и то же.
- Разумеется, потому что ты не можешь найти себе женщин у себя дома!
Происшедшая семейная сцена была бы самой обычной, если бы эта ревнивая американка не оказалась... ЭВМ.
Мэгпай - Сорока - это программа для вычислительной машины, которой отведена роль сварливой супруги, озабоченной тем, чтобы "приструнить" своего подставного мужа, молодого психолога Йельского университета, который ведет с "ней" диалог посредством клавиатуры.
Эта машина не хранит в своем запоминающем устройстве заготовленные и стереотипные фразы. Она сама формирует ответы. Она аргументирует, "размышляет", и в этом она в какой-то степени уподобляется человеческому существу. Машина "мыслит" своим особым способом. Опираясь на психологию и информатику, ученые поставили перед собой по меньшей мере честолюбивую задачу: изучить образ мышления человека и его поведение, чтобы затем воспроизвести их искусственно.
Когда мы говорим слова "искусственный интеллект", то немедленно возникает аналогия с чем-то ненастоящим. Вспомним, с каким оттенком мы произносим слова "искусственная пища" или "искусственная трава".
Термин же "искусственный интеллект" затрагивает нас до глубины души, ибо единственный интеллект, который нам известен, - это наш собственный, естественный. Может быть, поэтому проблема создания искусственного интеллекта вызвала столько споров и публикаций. Число публикаций, посвященных проблеме "возможен ли искусственный интеллект", приближается к числу публикаций, посвященных конкретным научным результатам в этой области. Человек яростно защищает один из последних бастионов своего человеческого от нашествия машинного. Дело осложняется еще и тем, что термин "искусственный интеллект" чисто условный. Это понятие до сих пор не определено. Остроумное определение типа "наука, которая заставляет делать машину то, что человек считает интеллектуальным, когда делает это сам", к сожалению, малоконструктивно, а иногда и прямо заводит исследователей в болото практического формализма.
Известно, сколько шума и научной суеты породил знаменитый тест Тюринга "Если я не догадаюсь, что со мной беседует машина, то эта машина уже достигла интеллектуального уровня человека". Чтобы исключить проблему машинной речи, такой диалог лучше вести с помощью телетайпа. Для многих кибернетиков, как казалось, недосягаемый тюринговский уровень открыл блестящую перспективу. Как из рога изобилия посыпались различные электронные собеседники. В конце 60-х годов американский кибернетик, преподаватель Массачусетского технологического института Дж. Вейценбаум изготовил несколько программ, основная цель которых в условиях теста Тюринга - сбить с толку придирчивого эксперта. В основе этой работы лежит идея псевдореального диалога. При таком диалоге имеется только видимость беседы. "Собеседник" фактически не вникает в смысл сообщаемого, а строит свой ответ на основе несложного формального преобразования услышанного.
Предлагаем вашему вниманию адаптированную на современный язык уникальную монографию российского историка Сергея Григорьевича Сватикова. Книга посвящена донскому казачеству и является интересным исследованием гражданской и социально-политической истории Дона. В работе было использовано издание 1924 года, выпущенное Донской Исторической комиссией. Сватиков изучил колоссальное количество монографий, общих трудов, статей и различных материалов, которые до него в отношении Дона не были проработаны. История казачества представляет громадный интерес как ценный опыт разрешения самим народом вековых задач построения жизни на началах свободы и равенства.
Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.