Наш добрый друг - [12]
До боли в глазах мы вели наблюдение за этим смельчаком. Ждали.
Но что это?
Как же мы пропустили мгновенье? Наша Джулька молнией перепрыгнула через бруствер. Оторвавшись от земли, она в несколько прыжков оказалась возле немца и впилась в него клыками, стала его рвать. Для молодчика, видно, появление четвероногого «санитара» было столь неожиданным, что, к счастью, не успел пустить в ход оружие. Он был ошеломлен и только успел неистово заорать, к нам донеслись его душераздирающие крики: «Майн готт!»
Кажется, эти дикие вопли услышали не только мы, но и его дружки. И, вместо того, чтобы прийти ему на выручку, они стали отползать назад, вскочили на ноги и бросились врассыпную, пятясь к своим окопам.
А разъяренная, как рысь, Джулька ни на что не обращала внимания, даже на выстрелы, которые понеслись с вражеской стороны, она обрабатывала своего пленника, не давая ему шевельнуться.
С вражеской стороны понеслись красные и зеленые ракеты, ленты трассирующих пуль, освещавших на какие-то мгновенья долину, но так и не могли немцы разобраться, что происходит у них за колючей проволокой.
Наши пулеметчики открыли заградительный огонь, не давая убегающим немцам добежать до своих окопов. Ударили наши минометчики. Уже трудно было разглядеть, что там, впереди нашей траншеи происходит. Все вокруг гудело, свистели пули, и сквозь эту кутерьму к нам прорывались рычание Джульки и мольбы, крики немца. Мы опасались, что Джулька погибнет, не вернется к нам, и мысленно себя терзали. Как же мы не удержали ее? Так жалко нашего друга!
Вот мы ее на минуту вовсе потеряли из виду, думали, что уже погибла, но по крикам и воплям немецкого солдата, пытавшегося уйти от нее, понимали, что она еще там свирепствует.
Кто-то из наших стал свистеть, звать Джульку, но она, конечно, не слышала этого, занятая своим непонятным делом.
Мы мысленно уже прощались с нашим другом. И не только прощались, а поедали себя поедом, не могли себе простить, что не уберегли ее от несчастья. Ведь с этой небольшой кучкой немцев, которая коварно подбиралась к нам, мы быстро и легко бы справились, не помешав нам Джулька этого сделать.
Пропадет ни за понюшку табаку наш друг, и это нарушило радость оттого, что провалился замысел врага застигнуть нас врасплох, сорвали их замысел захватить у нас «языка».
Блеклая пелена дыма стлалась по балке, и трудно было Разглядеть, что там впереди. Видно, и немцам, сидевшим По ту сторону и ведущим беспорядочный огонь, не ясно было, что произошло с их разведчиками, ждали – может, все же вернутся, уцелеют.
Мы поймали на себе сердитый взгляд Самохина. Этот взгляд как бы означал: «Что ж вы, друзья мои, натворили? И дело сорвали, и Джульку потеряли. Эх, шляпы, бить вас некому!»
Да мы сами укоряли себя мысленно, сами понимали, что попали впросак.
Мы всматривались в балку, подернутую дымком. Звали Джульку, но ей, видно, было не до нас, а может, уже погибла. Время шло медленно. Томило ожидание. Минуты тянулись, как вечность.
Над головой чуть расступились тучи, и на какое-то мгновенье вынырнул краешек месяца, осветив балку. В тусклом сиянии мы заметили нашу Джульку. Выбиваясь из сил, она тащила в нашу сторону немца.
Да, сомнений уже не было. Она!
Вот она выпустила жертву из цепких своих клыков, чтобы, видно, перевести дыхание, и тут же снова набросилась на него.
Спросив разрешения у Самохина, Васо и Шика стремглав выскочили из траншеи и быстро поползли в ту сторону, прижимаясь к земле, чтобы пули не задели. Немец, едва живой, тяжело дышал, с ужасом посматривая на собаку. Ребята потормошили пленника – будет ли с него толк, стоит ли его потащить к траншее – и решили; что можно будет его привести в чувство.
Схватив цепкими руками за шиворот куртки, ребята поползли к траншее, потащив за собой немца.
Джулька, постояв несколько секунд на месте, поглядев на хозяев, побежала следом.
Через несколько минут Васо и Шика добрались к траншее, втащили немца и облегченно вздохнули.
Вокруг еще свистели пули, но ребята уже были у себя под надежным прикрытием матушки-земли.
Джулька тут же, обессиленная, свалилась на плащ-палатку.
Кто-то из солдат поднес ей банку с водой, и она жадно стала пить, приходя медленно в себя, затем стала дышать ровнее, облизывать рану.
Мы смотрели на нее, измученную, окровавленную, а санитар стал ее ощупывать, желая обнаружить место, откуда сочилась кровь. Он занялся нашим бесстрашным другом, а остальные окружили чуть живого немца.
Самохин осветил фонариком пленного и увидел на изодранной куртке знаки фельдфебеля, толкнул его ногой и обернулся к Джульке:
– Что ж ты, милая, натворила? Не могла уже притащить живого? На кой бес нам эта дохлятина? Приволокла бы сюда нам живого, мы бы тебя поблагодарили!
Сделав шаг к собаке и увидав, как она тяжко дышит, ранена, опустился на корточки, придвинув ближе к ней банку с водой.
– Пей, дорогуша, хоть дисциплину нарушила, без приказа бросилась в бой, но придется на этот раз тебя простить. – И нежно погладил по окровавленной шерсти: – Ты уж гляди за ней, санинструктор, приведи в полный порядок…
А сам подошел к немцу, нагнулся над ним, прислушался.
p>Это книга о добрых, смелых, отзывчивых и жизнерадостных людях, людях разных поколений, судеб, национальностей, которых объединяет большая любовь к Родине. p>Книга состоит из двух частей: «Маленькие повести» и «Веселые рассказы». Наряду с раскрытием положительных образов наших современников В рассказах высмеиваются мещанство, карьеризм, корыстолюбие.
Григорий Полянкер известен читателю многими романами и рассказами, изданными в переводе на русский язык в разные годы. Наиболее значительные из них: романы «Шас-разбойник», «Булочник из Коломыи», «Сердце не камень», «Золотая долина», сборник рассказов «Веселый пассажир».Роман «Старый Сантос и его потомки» посвящен дружбе украинского и еврейского народов, особенно проявившейся в тяжелые годы Великой Отечественной войны.Этот роман, как и другие произведения Григория Полянкера, богат яркими характерами, мягким народным юмором, написан образным языком.Перевод с еврейского автора.
Это книга о добрых, смелых, отзывчивых и жизнерадостных людях, людях разных поколений, судеб, национальностей, которых объединяет большая любовь к Родине.Книга состоит из двух частей: «Маленькие повести» и «Веселые рассказы». Наряду с раскрытием положительных образов наших современников В рассказах высмеиваются мещанство, карьеризм, корыстолюбие.
Это книга о добрых, смелых, отзывчивых и жизнерадостных людях, людях разных поколений, судеб, национальностей, которых объединяет большая любовь к Родине.Книга состоит из двух частей: «Маленькие повести» и «Веселые рассказы». Наряду с раскрытием положительных образов наших современников В рассказах высмеиваются мещанство, карьеризм, корыстолюбие.
Это книга о добрых, смелых, отзывчивых и жизнерадостных людях, людях разных поколений, судеб, национальностей, которых объединяет большая любовь к Родине.Книга состоит из двух частей: «Маленькие повести» и «Веселые рассказы». Наряду с раскрытием положительных образов наших современников В рассказах высмеиваются мещанство, карьеризм, корыстолюбие.
Это книга о добрых, смелых, отзывчивых и жизнерадостных людях, людях разных поколений, судеб, национальностей, которых объединяет большая любовь к Родине.Книга состоит из двух частей: «Маленькие повести» и «Веселые рассказы». Наряду с раскрытием положительных образов наших современников В рассказах высмеиваются мещанство, карьеризм, корыстолюбие.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.