Наш десантный батальон - [10]
Гнездом", главным вооружением которого служил стационарный крупнокалиберный ДШК (кажется трофейный, так как таких пулеметов на вооружении больше не было). Сопка была окружена минными полями.
Вела на пост единственная тропа. Примечательна сопка была еще огромной надписью на пушту. Якобы она переводилась так: "Мы еще вернемся!". Кто вернется, и зачем, было неизвестно. Хотя, если это была правда, то угроза обращена в нашу сторону.
Минные поля тянулись по внешнему периметру с севера и юга, на западе отступали к предгорьям, за речушку без названия, перед которой было организовано стрельбище, позиции артбатареи и ГРАДов.
Оборудованы эти поля были мотострелковой частью стоявшей здесь до прихода нашего батальона. Когда часть передислоцировали, минные поля остались, а их карту оставить, конечно же, ума не хватило. Поэтому несколько раз в год кто-нибудь обязательно подрывался на противопехотках - чаще местные жители, немного реже наши солдаты.
Горы возвышались в 3 - 5 километрах на запад, за ними скрывалась столица провинции - город Баракибарак, так никогда и не взятый нашими войсками.
С северной стороны, за забором, была обширная свалка. Место довольно опасное, где помимо бытового мусора и пришедшей в негодность техники, можно было найти практически любые боеприпасы из арсенала батальона - от автоматных патронов до артиллерийских снарядов. Однажды на свалке случился пожар, и потом не меньше недели продолжалась непрерывная канонада, гремели взрывы. В небо взлетали трассеры, рвались гранаты и мины, порой над головами свистели пули.
Поход в сортир, который был рядом со свалкой, в это время превратился в довольно опасное занятие.
Когда наступила тишина, то от нее действительно звенело в ушах.
За свалкой и минным полем был афганский кишлак Суфла, контролируемый, по крайней мере днем, "народной" властью. По ночам, для защиты органов этой самой власти совместно с сотрудниками ХАД, в
Суфлу выезжали 2-3 наши отделения на броне.
В восточную сторону, за дорогой и рекой, раскинулась обширная долина. Где-то там, под сенью едва видимых горных вершин скрывалась пакистанская граница. Здесь же разбросаны десятки враждебных селений, ближние из которых с нашей стороны контролировались разве что артиллерийским и пулеметным огнем. Попытки установить контроль административный предпринимались по отношению к этой территории с завидным постоянством практически ежегодно и имели вид армейских операций. Вне зависимости от успеха или неуспеха каждой отдельно взятой операции, Логар оставалась мятежной провинцией. Даже если удавалось утвердить кабульскую власть в каком-либо кишлаке, она долго там не удерживалась никогда. Наиболее длительный эксперимент удался в довольно крупном селении Хуши. Дошло до того, что его посетил московский журналист на вертолете, и вскоре в одном из номеров "Известий" появился внушительный подвал на третьей полосе под названием "Люди Хуши", о трудном, но поступательном становлении новой власти. После публикации прошло дней десять, и, под звуки дальней канонады, батальон был поднят по тревоге. Но помощь опоздала. Власть в Хуши переменилась. Даже не вступая в бессмысленный бой, подобрали уцелевших активистов и царандоевцев и вернулись назад.
- этот ДШК в качестве трофея был взят Владимиром Остяковым
(9-я Десантно-Штурмовая рота). Поначалу ДШК установили на БТРД девятой роты, до тех пор, пока духи, которые за ним специально охотились, не подловили его на мине, когда ходили мы на Малихейль, это чуть левее ущелья Вагджан. После этого ДШК был установлен стационарно в охранение на сопку. - Прим. Александра Тумаха.
Александр:
_ТРЕТИЙ ДШБ С ППД В КАЛАСАБИРЕ (БАРАКИБАРАК)._
Вернулся я в батальон 25 февраля 1982 года, после инфекции и месячного отпуска колонной из Кабула. Все управление батальона к тому времени сменилось. Практически полностью обновился офицерский состав. За эти два месяца операций не было, только колонны - обживались.
Удивительно, но колонна прошла без обстрелов и мин. Снег еще не сошел. Следы.
Вертушки не летали еще к нам, площадки вертолетной не было, ее построили "летуны" перед первыми Бараками по приказу армейского начальства.
Колонна подошла к батальону, я вылез с сумкой из машины. Вижу, старлей вдоль колонны идет с повязкой дежурного, расставляет часовых из караула, чтобы "братаний" между бойцами не было. Спрашиваю:
- Где комбат?
- А вон стоит у КПП.
Подхожу, докладываю по уставу. Прибыл и все такое. В его глазах недоумение, представляется:
- Техник 8 роты, прапорщик Лебедь. А НШ, на центральной дороге стоит.
Конфуз. Новый комбат еще из Союза не прибыл - Репко, а Каленов уже убыл в Брест по замене. Докладываю. Барышников (НШ) начинает меня строить. А я его тоже в первый раз вижу.
- На чье фамилие по замене прибыл, лейтенант?
- Да вообще-то на свое.
- ????
- Товарищ майор, я из госпиталя, разрешите к своим, в семерку.
Тон сразу поменялся:
- Пиляй, офицеры вон там живут.
Поначалу офицеры роты находились в здании медпункта и хозвзвода, а потом, когда нам придали бригадных саперов, группу СС
(спец. средств) из Кабула, да группу ГРУ, мы перебрались в казарму, в первый кубрик слева. А приданных расселили на наши места.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.