— Ее в больницу повезут?
— Да, я там договорилась обо всем. У мамы там знакомый врач, он поможет.
Я вытащил из кармана все наличные, что остались от командировки:
— Возьмите, пожалуйста — сами знаете, без денег в киевских больницах сейчас делать нечего.
Она взяла деньги, не глядя мне в лицо, убрала в сумочку и отошла от меня подальше, как от прокаженного.
Санитары, наконец, уложили Алену Григорьевну на носилки, на счет «три» с натугой подняли их и понесли.
Мы остались в комнате вдвоем, и дочь Алены рассказала:
— Они пришли вчера вечером. Мама успела закрыть дверь, но они ее сломали. Ломали час с лишним, потом начался погром, но полиция так и не приехала, хотя звонили все, и местные тоже. Только утром наряд приехал, тогда полицейские и мне позвонили, чтоб мамой занялась.
— А чего хотели?
— Кто? Полиция?
— Нет, нацики.
— Вас искали. Но мама ничего им не сказала, она же на самом деле не знала, где вы. Они ее полночи пытали, обе ноги сломали, лицо изуродовали.
Анна заплакала, но тут же взяла себя в руки, достала платок и вытерла потеки туши и помады.
— Уезжайте. От вас здесь только проблемы.
— От кого — от вас? — не подумав, эхом переспросил я.
— От москалей, от кого же еще! — с ожесточением выкрикнула она мне в лицо и тут же вышла вон.
Конец первой части.
