Наш человек в Киеве - [40]

— Вообще-то мнения у топов разные, — сказал я, вспоминая дежурные заявления наших привычных спикеров из числа сенаторов и депутатов Госдумы. — Клинцевич, например, считает, что никакой интеграции Донбасса обратно в Украину не будет, а Пушков настаивает, что процедуру можно запускать, но под контролем ополченцев…

— Да это тоже ясно все, эти мнения нам известны. А что думают те, кто на самом деле принимает решения?

Заговорили все разом, пытаясь втолковать мне свои беды и опасения. До меня дошло, что передо мной сидят вовсе не чиновники, а коммерсанты, которые опасаются потерять активы, если вовремя не примут важных решений:

— По удобрениям какие сейчас обсуждают варианты — будут гнать через прокладки или ждать, что вообще прикроют тему?

— Порты на Азове — что с ними, дадут работать? Какие перспективы там? Или уводить все нужно в Херсон, Одессу? Крымский мост помешает навигации, закроют море или все останется, как прежде?

— Грузовой транзит остается интересным Москве? Или все уже, закончили бодаться? Теперь будут товар гнать через Белоруссию?

Я ошалел от множества таких конкретных и всеобъемлющих вопросов.

— Господа, я на все вопросы ответов дать не могу, — признался я честно.

— Рассказывай, что знаешь. Главное, скажи — есть там у ваших желание развернуть ситуацию на обратно, или всё, проехали — прошла любовь, завяли помидоры?

— А у вас, что, есть такое желание — «развернуть ситуацию»? — обалдело спросил их я.

— Ну да, почему нет-то? Поиграли в войнушку и разошлись, чего нам делить-то, на самом деле? — выдал, похоже, общее мнение тип с бородкой.

Лица напротив меня согласно закивали. Я смотрел на них с изумлением, а потом уже и с плохо скрываемой ненавистью. Они, значит, поиграли в войнушку. Убили несколько тысяч своих граждан, выгнали два-три миллиона человек из своих домов в Донбассе, уничтожили там почти всю инфраструктуру, лишили людей работы, по всей Украине объявили охоту за русскоязычными гражданами, засадили в тюрьмы тысячи или даже десятки тысяч из них, и теперь говорят — а давайте разойдемся, чего нам делить, надо снова делать бизнес?!..

Видимо, мое лицо меня выдало. Бородатый негромко сказал:

— Выпить ему надо, вот что.

Остальные как-то преувеличенно засуетились, вызвали официантов, те тоже устроили некоторую суету, итогом которой стал почти пустой зал. Передо мной стоял графинчик водки, тарелка закуски и стакан. Напротив сидел все тот же чиновник из министерства энергетики и тоже пил водку, но не закусывал.

— Что-то ты прям с лица спал, дружочек, обидели мы тебя, что ли? — озаботился он, поправляя очки.

— Да нет, меня вы не обидели, — честно ответил я, допивая свою водку из хрустального стакана.

— А-а, ты, типа, за народ переживаешь? — он допил и снова налил себе и мне на два пальца водки.

— Ты за народ не переживай, пустое это дело. Вот тебя сейчас отвезет водитель на место, откуда взял, пойдешь ты по улице, а народ тебе по кумполу зарядит — за то, что ты не так идешь, или не так стоишь, или еще что. Народ без врага не может. Сегодня русские, завтра венгры, послезавтра китайцы. И какая в жопу разница?

Он явно перебрал, и я понял, что надо как-то сматываться.

— Я пойду, спасибо за угощение. У меня еще съемка у посольства Германии.

— Германии? Степан, зайди, — буркнул он в телефон.

В зал зашел знакомый громила.

— Отвези нашего дорогого гостя на улицу Богдана Хмельницкого, 25.

— Слушаюсь.

Он посмотрел на меня с пьяным прищуром:

— Мы еще с тобой нормально побеседуем, надеюсь. Я тебя так авторитетно представил коллегам, а ты слился. Как же так, где твоя ответственность? Нам всем нужно заканчивать эту бессмысленную вражду, — сказал он с отчетливым разочарованием в голосе.

Потом он уронил телефон под стол и, неловко скорчившись, полез туда за ним.

Я тут же поспешно встал, попрощался в потолок и пошел вслед за громилой прочь из зала, а потом вниз по лестнице.

Вслед мне вдруг донеслись жалобные завывания, в которых я угадал послевоенную русскую песню «Иволга». «В этой роще березовой, вдалеке от страданий и бед, где колеблется розовый немигающий утренний свет…». В знаменитом советском фильме «Доживем до понедельника» эту песню, помнится, исполнял Вячеслав Тихонов, актер, прославившийся ролью антифашиста, советского разведчика Штирлица.

Акция на улице Богдана Хмельницкого оказалась очередной пустышкой. С огромным раздражением я смотрел на трех невзрачных активистов, вставших перед стеклянными стенами посольства Германии с нечитаемыми плакатами. Перед активистами стояли штук пять операторов местных телеканалов и еще столько же фотографов — эта акция била рекорды по соотношению числа о участников на количество журналистов.

Я тоже достал камеру, включил и встал рядом с коллегами. Один из троицы активистов, дерганый бородатый мужичок в грязном камуфляже, нудно и косноязычно пересказывал журналистам банальные исторические анекдоты, попутно укоряя немецких политиков за поддержку Минских соглашений.

— Мы пришли сюда сказать Штайнмайеру, что никакие Минские соглашения выполнять не будем! Меркель правильно выступала за санкции к России, но теперь ее министр иностранных дел Штайнмайер требует проводить выборы в Донбассе. Это что, Моторола будет народным депутатом Украины?! — возмущался боевик.