Наш человек в Киеве - [29]

— То есть вы предполагаете, что полиция осмелится разблокировать дороги?

— И полиция, и СБУ, они вместе решат проблему.

Он ушел в здание, а я остался стоять на месте, совершенно ошарашенный невиданной отвагой министра, осмелившегося угрожать «правосекам» полицией. Но потом до меня дошло — то, что он сказал мне, было сказано сугубо для российской аудитории, это было сказано только мне, очевидному москалю. А вот то, что он говорил до этого, будет транслироваться как внутри страны, так и на Европу.

Пока я стоял там, размышляя, ко мне подошел водитель Юрий вместе со своим приятелем.

— Слушай, брат, я там тебе наговорил разного про активистов, ты удали это, пожалуйста.

— И то, что я наговорил, тоже удали, вот прям сейчас, у меня на глазах, — добавил второй, нехорошо похрустывая пальцами, сжатыми в кулак.

— Не могу уже я ничего удалить, — соврал я, глядя на них в упор максимально честными глазами. — Это современная камера, она сразу видео в редакцию передает, по Интернету.

— Твою же мать, а! Напридумали ведь всякой срани! — огорчился доверчивый Юра, а второй водитель, не поверив, потребовал:

— А ну, покажи!

Я откинул крышку с экраном и показал ему на множество рычажков, переключателей и даже диодов, красиво моргающих вразнобой.

— Вот, видишь, все уже ушло в редакцию.

— Вижу, — тупо кивнул второй, и они оба ушли, сгибаясь под тяжестью свалившейся на них печали.

Я тоже не стал оставаться, а быстрым шагом отправился на поиски кафе с вай-фаем. Было бы очень обидно, если бы смелые речи отважных водителей и не менее отважных чиновников так и остались бы не оцененными нашей аудиторией.

Вечером я одним глазом посмотрел репортаж DW об этой акции у них на сайте.

«Во вторник, 26 февраля, сотни водителей грузовиков собрались возле здания министерства транспорта в Киеве, чтобы выразить свой протест против односторонних действий России. Напомним, Россия беспричинно остановила движение украинских грузовиков по своей территории. Это грубейшее нарушение международных договоров — процедур Всемирной торговой организации и двустороннего межправительственного соглашения в отношении автомобильных перевозок. Министр инфраструктуры Украины Андрей Пивоварский в интервью DW заявил, что Украина — цивилизованная европейская держава, которая ведет себя в соответствии с нормами международного права, которые запрещают блокирование грузоперевозок без законных оснований. Увы, этого нельзя сказать про соседа Украины, Россию, агрессивные действия которой не в первый раз вызывают справедливое возмущение международной общественности».

Глава десятая

Остались сутки до того счастливого момента, когда мне должны были перечислить из родной редакции вожделенный гонорар и суточные. Но это время надо было как-то пережить. Как назло, Алена Григорьевна внезапно прекратила свои акты кормления меня топлеными сливками, а прямо попросить ее мне было неловко. Просить женщину кормить себя сливками — в этом было что-то интимное, а к этому я был точно не готов.

Тем временем денег у меня осталось ровно пять гривен, и на это можно было купить лишь кофе без сахара в уличном кофейном автомате.

Именно это я и сделал — купил себе кофе в уличном автомате, затолкав туда последнюю купюру, и потом пил этот кофе аккуратными глотками, мрачно оглядывая грязные от лежалого снега окрестности Крещатика.

— Эй, хлопец, хочешь заработать двести гривен за два часа непыльной работы?

Это мне всерьез предложил невзрачный худощавый мужик в куртке с логотипом «5.10».

— Массовка нужна? — догадался я.

— Ага, — легко согласился он.

— Когда?

— Через два часа на Майдане, возле стелы. Деньги после акции лично у меня получишь.

— Хорошо. Только у меня никаких документов нет, — предупредил его я.

— А никаких документов и не нужно, просто сам явиться не забудь. Тебя как зовут?

— Игорь, — честно ответил я.

— Записано, Игорь, — действительно черканул он что-то в блокнотике. — Я — Олег. До встречи в четырнадцать ноль-ноль на Майдане.

Мужик ушел вниз по Крещатику, цепко приглядываясь к прохожим, а я уже намного веселее допивал свой горький кофе без сахара.

На эту акцию я, поразмыслив, камеру решил не брать. И так оставалась ненулевая вероятность, что меня опознают и разоблачат как кремлевского, порошенковского, американского или японского агента.

Я пришел к знакомой стеле дисциплинированно, за пять минут до начала. Там уже стояли два десятка человек, причем меня они приняли за организатора и стали хором спрашивать, полагается ли доплата за плакаты или скандирование лозунгов.

— Никакой доплаты, все в равных условиях, — сказал я им строго и это, кстати, оказалось правдой.

К четырнадцати часам пешком пришел Олег, груженный плакатами и флагами. Он построил всех собравшихся на площади людей и раздал протестные аксессуары каждому второму. Мне ни плаката, ни даже флажка не досталось.

Без камеры на публичной акции находиться было крайне непривычно. Оказалось, что без камеры мне просто нечем себя занять.

Когда, наконец, на площадь заявился Пашинский, потрещать с трибуны свои популистские лозунги, толпа уже составила человек сто, и Олег, поглядывая на две телегруппы, явившиеся на шум, расставлял людей максимально просторно, чтобы изобразить заполненную площадь.