Наш человек в Киеве - [28]

Теперь все посетители, включая троих штурмовиков, смотрели на меня.

Я подождал с минуту, потом встал и неторопливо, в абсолютной звенящей тишине, вышел из кафе, не забыв прихватить со стола свою камеру в пакетике.

В анонсах самым очевидным вариантом была протестная акция грузовых перевозчиков, намеченная на два часа дня возле здания министерства инфраструктуры. Министерство размещалось в небоскребе на проспекте Победы, и туда я, по понятным причинам, отправился пешком.

Шел я почти час, и пока шел, больше всего опасался, что акция окажется пикетом на пять человек или, того хуже, каким-нибудь унылым перформансом с нанятыми в театральном колледже актерами. В последнее время в Киеве перформансы со студентами стали самым недорогим и потому распространенным способом засветиться в СМИ — как для начинающих политиков, так и для коммерсантов.

Но нет, на месте событий все выглядело убедительно. К зданию министерства вышли несколько сотен рассерженных мужиков и говорили они на удивление прямо то, что, похоже, и думали: что нацики своей дурацкой блокадой убивают транспортную отрасль Украины, и это провоцирует рост цен на всё, что полиция, наконец, должна вмешаться, потому что это беззаконие и анархия.

Правда, говорили рассерженные мужики это все, в основном, без камер. А стоило навести на них камеру мне или моим коллегам из украинских телеканалов, как начинались осторожные разговоры о том, что Россия не должна была отвечать на провокации нациков, что нациков можно понять, что Россия — агрессор, и нечего ее грузовикам топтать грязными колесами святую украинскую землю.

Впрочем, я уже не удивлялся шизофрении украинских граждан, готовых говорить что угодно в зависимости от ситуации вокруг себя лично.

Почти час я бродил среди плакатов с аккуратными обращениями к чиновникам: «Простои машин — потеря для бюджета», «Чиновники, дайте возможность работать», «Украина — европейская транзитная держава». Ни на одном из плакатов не говорилось, что проблемы с проездом у водителей Украины начались именно после акций радикалов «Правого сектора», в ходе которых российских водителей избивали, их машины громили, а груз расхищали или уничтожали. Сотни российских и украинских фур были лишены возможности выполнить транзитные перевозки именно после того, как неонацисты начали блокаду российских фур на территории Украины, а Россия ответила на это запретом транзитного проезда украинских грузовиков по своей территории.

Когда ко мне попривыкли, и я достаточно примелькался на митинге, неожиданно удалось найти пару непугливых дальнобойщиков, довольно четко и смело проговоривших свои претензии к правым активистам прямо мне в камеру.

— Поляки сейчас радуются, как дети, спасибо говорят нашим «правосекам». Двадцать тысяч польских фур готовятся перехватить наши заказы. Мы потеряем рынок и сдохнем с голоду. Вот такой будет итог, — рассказал мне молодой водитель Юрий.

— Русский министр транспорта к нам обратился через прессу, сказал, как решите вопрос с активистами, которые блокируют русские грузовики, так мы сразу начнем пропускать и ваши, украинские фуры. Осталось только уговорить наших «правосеков» прекратить эту анархию, — заявил мне в камеру второй водитель.

Потом к митингующим вышел министр инфраструктуры Андрей Пивоварский, молодой, но уже начинающий лысеть чиновник в аккуратном синем костюме, отдраенных до блеска туфлях, с модной брутальной бородкой и золочеными очками на холеном лице.

Помощники протянули ему мегафон, и он принялся рассказывать публике о своем видении причин проблемы.

— Россия в одностороннем порядке ввела транспортную блокаду, запретив проезд украинских грузовиков по своей территории, а также транзитный проезд в Казахстан и на Кавказ. При этом Украина сначала не принимала симметричных ответных мер, мы надеялись на благоразумие нашего агрессивного соседа. Украина — цивилизованная европейская держава, мы ведем себя в соответствии с нормами международного права, которые запрещают блокирование грузоперевозок без законных оснований…

Вокруг чиновника выстроились штук двадцать камер. Я поискал глазами и нашел среди операторов Олексия. Дины рядом видно не было.

— … Россия в одностороннем порядке остановила движение украинских фур по своей территории. Это грубейшее нарушение международных договоров — процедур Всемирной торговой организации и двустороннего межправительственного соглашения в отношении автомобильных перевозок…

На чиновника смотрели с вежливым недоумением, никто не перебивал его до самого окончания странной речи. Но когда он закончил, так и не сказав ни слова про «правосеков», развернулся и пошел обратно в министерство, на его пути удачно оказался я с поднятой на плечо камерой.

— Позвольте вопрос. Как вы собираетесь решать проблему активистов, блокирующих российские фуры на Украине? Ведь проблема началась именно с них, не так ли? — спросил я его по-русски.

— Да, верно, началось с них, — неожиданно признал он очевидное. — Мы должны разъяснить общественности важность грузового транзита, объяснить, что блокировки недопустимы. Ну, а к тем, кто не понимает слов, нужно проявить политическую волю, и навести порядок. Активисты могут стоять с плакатами рядом с дорогой, но перекрывать дорогу они не имеют права, — ответил он мне на украинском языке, едва заметно ухмыляясь, как хорошему знакомому. Еще один разоблачил во мне москаля.