Наш Буденный - [23]

Новое распоряжение штаба Юго-Западного фронта заставило изменить оперативные планы. 1-й Конармии предписывалось стремительным рейдом овладеть районом Львова и захватить переправы через реку Сан у Перемышля. Собрав в полевом штабе боевых соратников за ведерным самоваром, Семен Михайлович обсудил создавшееся положение. Приказ о наступлении на Львов и обрадовал и насторожил. Внимательно изучая оперативные сводки, командарм предположил, что белополяки намеренно отходят на заранее подготовленные рубежи, сохраняют силы для контрудара. Связавшись по прямому проводу с А. И. Егоровым, он высказал свои опасения. Однако комфронта подтвердил — овладение львовским районом частями 1-й Конармии санкционировано Главкомом. Как показали последующие события, решение это оказалось ошибочным, ибо силы Юго-Западного фронта тем самым нацеливались не на взаимодействие с войсками Западного фронта, которые наносили главный удар на варшавском направлении, а на выполнение самостоятельной задачи — занятие Львова. Получилось так, что войска двух фронтов — Юго-Западного и Западного стали наступать в расходящихся направлениях и таким образом ослабляли свое воздействие на противника.

Тогда, однако, командарма 1-й Конной заботила лишь мысль о том, как лучше решить задачу, поставленную командованием Юго-Западного фронта. Изменение плана требовало быстроты и большой смелости. Для продвижения на Львов следовало разделаться с так называемой радзивилловской группировкой противника, овладеть Бродами. В полдень 25 июля три кавдивизии обложили засевших в этом городе белопольских жолнежей. После артиллерийской подготовки многотысячная лава красной конницы, поддерживаемая огнем пулеметных тачанок, устремилась в атаку. Но противник, открыв сильнейший заградительный огонь, устоял. Пришлось несколько раз повторять атаки и в конном и в пешем строю. До темноты продолжался изнурительный бой. Видя неимоверную усталость бойцов, командарм приказал прекратить атаки. На рассвете он узнал, что белополяки, воспользовавшись ослаблением бдительности утомленных конников, ночью ускользнули из города. Многих командиров это обрадовало — противник сам оставил Броды. Но Семен Михайлович огорчился — из-за промашки сторожевого охранения недобитая группировка белополяков ушла.

С овладением Бродами открывался путь на Львов. Но, как это ни было заманчиво, сразу идти на Львов опасно: пленные в один голос твердили, что нависшие с правого фланга белопольские части нанесут удар по Бродам. Это могло отрезать 1-ю Конную от главных сил фронта. В такой обстановке лучше всего было решить две задачи как одну — ударной группой атаковать во фланг части противника, а другими соединениями продолжать выдвижение вперед.

Противник применил химические снаряды. Некоторые бойцы погибли, многих отправили в лазареты. С химическим оружием еще не приходилось встречаться. Применение его против кавалерии заставило искать средств защиты не только для людей, но и для коней. Припомнив рассказы тех, кто в первую мировую войну «хлебнул» газов в галицийских болотах, командарм посоветовал начдивам в случае химических атак немедленно покидать зараженные участки, спасать лошадей, надевая им на морды влажные торбы, набитые сеном.

У противника появились новые кавалерийские части, подошедшие из резерва. Сытые, рослые кони свежих уланских полков превосходили в быстроте и выносливости лошадей конармейцев, изнуренных походом. А до Львова оставалось еще сто верст. На пути к нему две крупные водные преграды — Стырь и Буг, прикрытые колючей проволокой и бетонированными блиндажами. Перед фронтом 1-й Конной — пять пехотных и две кавалерийские дивизии, не считая отдельных уланских полков.

Больше недели продолжались ожесточенные бои. С наседавшим противником приходилось драться в конном и пешем строю на местности, перекопанной траншеями. Чудеса героизма проявляли буденновцы — от рядового бойца до командарма, неоднократно водившего полки в атаки. В один из этих дней Семен Михайлович вместе с К. Е. Ворошиловым в сопровождении эскадрона Реввоенсовета направился в расположение 6-й кавдивизии, на участке которой сложилась трудная обстановка. Из леса, южнее села Лешнево, выходила и рассыпалась по полю неприятельская пехота. Грохотала артиллерия, неумолчно били пулеметы. Противник пытался охватить фланг дивизии.

— Почему не атакуете пехоту? Ждете, когда она зайдет в тыл? — соскочив с коня, спросил командарм.

— Двинуться в конном строю рискованно, — ответил начдив С. К. Тимошенко, — боюсь погубить под огнем и людей и лошадей…

Две бригады этой дивизии вели бой, а третья, под командованием И. А. Колесникова, всего только три дня назад бывшего командиром эскадрона, а теперь ставшего комбригом, находилась поблизости, в резерве. С. М. Буденный вызвал его к себе и, с удовольствием оглядывая рослую фигуру молодого командира, спросил:

— Неприятельскую пехоту видите?

— Вижу!

— Немедленной атакой во фланг надо отрезать ее от леса и уничтожить.

Командарм хорошо понимал, что задачу он ставил сложную. С. К. Тимошенко, опасавшийся атаковывать пехоту противника в конном строю, был в чем-то прав. Тем более что в самом начале боев Реввоенсовет специально предупреждал о том, что в новой обстановке не всегда можно добиться успеха конными атаками. Но ведь тогда дело шло о тактике наступления на пехоту противника, засевшую в окопах и траншеях, а сейчас она не прикрыта никакими фортификационными сооружениями. Ее огню надо противопоставить стремительность, лихость красных конников.