Наш Артем - [69]

Артем сегодня набегался так, что ноги ему казались приставленными к туловищу ходулями. Вспомнилось детство, когда он впервой забрался на ходули, сделал шаг, другой и кубарем скатился на землю. Дались ему ходули!

А вот ведь уже целый час вспоминает о них. Устали не только ноги, голова гудит. В последнее время он часто страдает головными болями. Проклятый газ. Давно он уже не живет в чуланчике, но отравился газом так основательно, что и по сей день чувствуется головная боль, стоит только как следует устать.

Сегодня он целый день провел в порту. В будущем выбираться ему сюда доведется не часто. Завтра он уже не развозчик хлеба, не белый кули, а приказчик в магазине. Еще неизвестно, что тяжелее: таскать тележку с хлебом или часов по четырнадцать в сутки отстаивать за прилавком. С тележкой он все время на воздухе, с тележкой он свободен, а здесь?! Но в магазине он будет получать втрое больше, а деньги нужны, нужны в коммуне, нужны и на дорогу.

Совсем стемнело — плохо. Вспомнив предупреждение Наседкина, Артем остановился, огляделся. После тифа он стал скверно видеть по ночам. Припортовые кварталы сейчас в темноте шевелились, словно разворошенный муравейник. Мелькали причудливые тени, то тут, то там, как маленькие лазейки в преисподнюю, вдруг ярко озарялись и быстро гасли хлопающие двери в кабаках и притонах, шаркали невидимые подошвы невидимых прохожих.

Артем прибавил шагу, сегодня ему менее всего улыбалось влипнуть в какое-нибудь уличное происшествие. Устал, очень устал. Он уже подходил к дому, когда кто-то схватил его сзади за шею. Нападение было столь неожиданным, что на мгновение Артем потерял равновесие и чуть было не опрокинулся навзничь. Но это было только секундное замешательство, в следующее мгновение Артем перехватил запястье нападающего у себя на горле, бросил его приемом французской борьбы через голову и тут же отпрыгнул в сторону. И вовремя. В темноте возникли два неясных силуэта, на фоне которых матово блеснули ножи. «Дело дрянь, — подумал Артем, — их трое по крайней мере, и у них ножи. В такой обстановке не стыдно и задать стрекача». Но тут же отбросил эту мысль — ноги гудели, да и бежать во тьме, по дороге, изрытой канавами, колеями, или, что хуже, по неровной булыге китайского города, — наверняка зацепишься, оступишься, упадешь… И тогда…

Нет, надо драться. И прежде всего обеспечить свой тыл. Артем быстро оглянулся. Рядом была стена какого-то домика, глухая, без окна. К стене тянулся забор не забор, что-то вроде малороссийского плетеного тына. Превосходно. Артем попятился к дому, прижался спиной к стене, эх, хоть какой-нибудь дрын бы в руки, тогда еще неизвестно — кто кого. Не спуская глаз с темных силуэтов, все еще маячивших на дороге, Артем присел на корточки, пошарил вокруг себя. Нет, ничего не попадалось под руку. Худо! Дорога пустынна. Да и вряд ли можно рассчитывать на подмогу, даже если кто-либо по ней и пойдет. Это тебе не Россия. Стало обидно. Погибнуть так нелепо от рук притонных бандитов, после баррикад, революции, после всех мытарств по царским централам, ссылки, побега, где он мог сотни раз погибнуть. Ну что ж, он постарается подороже продать жизнь, хотя, конечно, утешение слабое, перед ним не царские жандармы, а грязные портовые убийцы. В случае чего их и искать-то никто не будет. Подумаешь, прирезали еще одного русского! Туда ему и дорога. Англичане же и французы из сеттльмента даже возрадуются, он им порядком намозолил глаза, да и репутацию европейцев подмочил изрядно.

Артем собрался, напряг мускулы, машинально взялся за медную пряжку широкого матросского пояса, чтобы потуже его затянуть. И тут молнией — догадка! Пряжка! Не так давно (хотя кажется, что минули десятилетия) он стал очевидцем грандиозной драки между английскими и французскими моряками с военных кораблей, вечно курсирующих близ китайских берегов. Что уж они там не поделили — шут их знает. Но те и другие, сойдясь, дружно, как по команде, стащили с себя ремни с тяжелыми гербовыми пряжками, и он сам видел проломленные черепа. Грозное оружие… Все эти картины драки мгновенно пронеслись в голове Артема, а руки сами расстегивали пояс. Бандиты были уже рядом. Их оказалось все же двое, видимо, третий, которого он швырнул через голову, еще не очухался.

Пояс приятно оттянул правую руку, теперь он вооружен.

Ну, посмотрим…

Но «посмотреть» не удалось. На дороге послышались голоса. Кто-то басовито ругался, причем по-русски. Ему вторил скороговоркой писклявый тенорок.

«Русские, — мелькнуло в сознании Артема, — идут из порта, может быть, и матросы».

— Братцы! На помощь! Русского убивают! — голосище у Артема громовой. В вечерней тишине он звучит, как призывная труба.

Бандиты поняли, что расправиться без свидетелей с ненавистным Андреевым им не удастся. Впрочем, пока подбегут те двое, можно пырнуть ножом жертву и исчезнуть в темноте. Один из бандитов прыгнул на Артема, тускло сверкнул нож… и вечернюю тишину прорезал звериный вопль. Артем не промахнулся, пряжка угодила нападающему прямо между глаз. Он замертво свалился у ног Артема. Артем испугался. Ужели убил? Забыв о втором, он схватил за шиворот бесчувственного бандита, встряхнул, поставил на ноги. Тот со стоном рухнул на землю. «Жив, сучий сын, ну тогда оправится, на этих выродках раны заживают, как на шакалах».