Насчет папайи - [56]

Он вернулся домой; впереди оставалось еще несколько часов, которые надо было убить. Он заново отдраил стол, ещё раз вымыл банку, съел кусок мясного пирога и сел смотреть телевизор. Проблема была в том, что все время приходилось переключать каналы. Он с удовольствием смотрел очередной повтор хичкоковского «На северо-северо-запад», пока до него не дошло, что Эва Мари Сейнт — вылитая миссис Бозли. Он забраковал дуэт комиков, потому что один из них, толстый, занял мордой весь экран, и Даффи оставалось только пририсовать ему бачки, чтобы он стал вылитый Глисон. Затем был сорокапятиминутный документальный фильм по Би-би-си-2 о социальных работниках, чья жизнь совершенно не интересовала Даффи, но он думал, что уж здесь подвохов не будет. Но его ожидания не оправдались: одна из социальных работниц оказалась до невозможности похожа на Лесли. Он выключил телевизор, перепроверил расписание Уиллета и Кэрол, и включил радио. Слушатели звонили в студию, живо интересуясь структурой распределения доходов от североморской нефти, и тут, слава богу, обошлось без бьющих по нервам реминисценций.

В час ночи он сунул в карман последний пакетик и вышел из дома. Он долго осматривал замок на двери с номером 61 и отобрал из имевшейся у него связки полдюжины ключей. Он не сомневался, что один из них подойдет. Ему не улыбалось торчать на пороге и ждать, пока его заметит ретивый молодой полицейский — обновленная версия самого Даффи. Попытка взлома плюс пакет с героином — вряд ли его бы выпустили по амнистии. Но дверь подалась уже на третьем ключе. Теперь оставалось только надеяться, что Далби не крутит амуры с какой-нибудь из своих птичек и не расслабляется в пост-коитальной ванне. В кабинете было пусто, в спальне было пусто; из любопытства Даффи заглянул и в ванную. Хм, а на вид — как обыкновенная. Жаль. Он вынул из кармана пакетик и на мгновение задумался. Потом его осенило. Где толстячки-англичане хранят свои сокровища? Там же, где маленькие дети. Даффи засунул пакет с героином Далби под подушку. Выпавший молочный зуб может однажды превратиться в шестипенсовик. Героин может превратиться в тысячи наркотических снов, в тысячи новых ощущений, в миллионы шестипенсовиков. Еще он может превратиться в мертвых людей. Или, как в данном случае, в длительное тюремное заключение.

Он приоткрыл дверь и глянул вниз — в дрочильню. Свечи были потушены, благовонные палочки не дымили, на ковре медленно высыхало шампанское и сперма. Даже досюда доходил неприятный запах. Неудивительно, что человек, заправляющий подобным заведением, так часто принимает ванну. Он вспомнил, как положил на грудь той девице влажную от шампанского ладонь. «Можешь их потрогать, — сказала она, — ты за это заплатил. Они не для того, чтобы на них смотреть». Он повернулся и ушел.

В восемь часов утра он сделал первый из двух звонков.

— Позовите констебля Кэрол Лукас, — выговорил он с валлийским акцентом.

— Кэрол, тут какой-то валлиец по твою душу, — услышал он.

— Алло?

— Не называй мое имя, это Даффи. То есть, твой анонимный валлийский осведомитель. Помнишь, ты как-то ждала меня возле одного заведения, возле «Пижона»? По моим сведениям, там есть героин. Этот малый привык баловаться перед сном, когда уже лежит в постели. — Он рассказал Кэрол про заднюю дверь, чтобы птичка как-нибудь не упорхнула. — Да, кстати, анонимный валлийский осведомитель на следующей неделе пригласит тебя на праздничный ужин.

— О, Д…

— Не называй мое имя! — Черт, она чуть было все не испортила. — То есть, мы не обязательно куда-нибудь пойдем (в конце концов, они ведь совсем недавно ходили), но мы можем поужинать дома. Я разучу что-нибудь новенькое.

— Спасибо за информацию, — исправилась Кэрол.

Затем он позвонил Уиллету и посоветовал — не вдаваясь в детали — обыскать стол миссис Бозли и, желательно, ее саму. Повесив трубку, он пожалел, что не сказал просто: «Половина под фотокарточкой, а еще половина в заднице у миссис Бозли». То-то бы она попрыгала.

Некоторое время он слонялся из угла в угол, не зная, куда себя деть. Он не хотел быть там, где сейчас должны были произойти обыски. Не хотел и оставаться дома, возле телефона. Беда была в том, что он просто не мог не взять трубку, когда звонил телефон. Если бы он только мог, он, наверное, вообще бы никуда не выходил.

Что делают другие люди, когда им нечего делать? Даффи не знал. Может, навещают стареньких мамочек. У Даффи не было старенькой мамочки. Но одно дело у него было. Он проехал несколько миль по Кольцевой, свернул в один из малонаселенных кварталов и нашел мусорный контейнер. Выкинул личи и банки. Потом он заехал в паб и пообедал.

Домой он ехал медленно и по дороге заглянул в пару продуктовых магазинов. Он купил несколько полиэтиленовых пакетов того размера, какого, по его мнению, у него уже оставалось мало. Больше покупать было нечего. Кэрол считает его чуть ли не скупердяем, трясущимся над каждой кухонной ерундовиной. Даффи думал, что это нечестно, — просто он был рачительным хозяином. Он панически боялся, что в доме чего-то не хватит.

Почему же он не рад, ведь теперь делу конец. И в самом деле конец. Кэрол и Уиллет, конечно, пару дней помучаются угрызениями совести, будут гадать, то ли Даффи очень умный, то ли очень хитрый, но им придется удовлетвориться тем, что он им дал; черт, да их даже могут отметить за эффективное налаживание работы с агентурной сетью. А что до методов — так ведь на то это и Хитроу-Сити.