Нас ждет Севастополь - [55]

— Ведра на три.

— Дайте всем по стакану. Ужин погорячей.

Поужинав, Глушецкий сказал Уральцеву:

— Думаю сходить домой. Шесть суток не мог вырваться. Жена заждалась, наверное.

— Иди, — поддержал Уральцев.

Но только Глушецкий надел шинель, как в комнату вошел командир бригады. Поздоровавшись, он снял полковничью папаху, положил ее на стол и сел.

— Докладывай, — сказал он отрывисто.

Глушецкий горестно вздохнул, заметив соболезнующую улыбку на лице замполита. Достав из планшета тетрадь, он раскрыл ее и стал рассказывать о ходе боевой и политической подготовки.

Громов взял тетрадку, бегло перелистал ее и отбросил в сторону.

— Можно на бумаге все размалевать хорошо. Проверю, не забыли ли про овраги. Сегодня ночью проведешь ночной поиск, — он вынул план Мацесты. — Вот высота, заросшая кустарником. На вершине ее пулеметная точка. Надо блокировать ее и поймать там языка. Буду проверять сам. Вопросы?

— Поднять всю роту или хватит взвода? — спросил Глушецкий.

— Хватит взвода. В поисках должны участвовать молодые разведчики. Бывалые пусть отдыхают.

— Сейчас поднимать?

— В полночь. А сейчас пойдем поговорим с людьми.

Они поднялись на чердак. Полковник с удивлением осмотрелся.

— Да у вас тут настоящая культурная казарма. В батальонах люди живут хуже. А чем это так вкусно пахнет?

— У нас здесь и кухня, — пояснил Глушецкий.

— Пахнет жареным мясом, луком. Где добыли?

И он испытующе посмотрел на командира роты. Пришлось Глушецкому объяснить, как в роте оказалось мясо.

— Гм, — чуть заметная усмешка появилась на лице полковника. — Покажи мне этих расторопных мясников.

Глушецкий обвел взглядом казарму и, не увидев ни Гриднева, ни Когана, подозвал старшину, стоявшего навытяжку в стороне.

— Где Гриднев и Коган?

Безмас на мгновение стушевался, но быстро нашелся что сказать.

— Я их отправил по одному хозяйственному делу в батальон. Вернутся они не раньше чем через час.

— Гм, — опять чуть усмехнулся Громов. — Смотрите, Безмас, чтобы без арапских номеров. Я когда-то, помнится, предупреждал вас.

Старшина приложил руку к груди и горячо сказал:

— Я же дал слово моряка, товарищ полковник!

Полковник сел на табурет и оценивающим взглядом окинул молча стоявших разведчиков.

— Как фамилия? — спросил он стоявшего ближе к нему разведчика.

— Ефрейтор Байсаров.

— В разведке впервые?

Глушецкий ответил за ефрейтора:

— Со мной пришел. Опытный солдат.

— А-а, — протянул полковник, сразу утрачивая интерес к Байсарову. — А вы? — вопросительно посмотрел он на круглолицего, подтянутого бойца, который когда-то назвался Глушецкому боксером. — Из молодых?

— Так точно, товарищ полковник, — молодцевато отрапортовал тот и шагнул вперед. — Добрецов, пока еще рядовой.

Полковнику ответ понравился.

— Гм… значит, имеете виды на командира?

— Так точно…

— Вот как, — у полковника появилось в глазах веселое выражение. — Похвально. А ну-ка, будущий командир, расскажите устройство гранат РГД и Ф-1 и когда какой надо действовать!

Ответ удовлетворил полковника. Поглаживая бороду, он внимательно оглядел ладную фигуру разведчика и добродушно проговорил:

— Быть вам, Добрецов, командиром. Быть…

Задав вопросы еще десятку разведчиков и получив на них вполне удовлетворительные ответы, полковник поднялся и приказал Глушецкому:

— Готовьте взвод.

Лицо его опять стало сердитым.

После его ухода Глушецкий подозвал Семененко и объяснил задачу. Семененко помрачнел.

— Хиба то жизнь, товарищ командир, — пожаловался он. — Без продыху, словно заведенные.

Глушецкий грустно улыбнулся.

— А у меня с продыхом? А у командира бригады?

— То так, — поморщился Семененко. — Треба так треба…

Ночное учение прошло успешно. Полковник объявил разведчикам благодарность и приказал в воскресный день всей роте дать отдых.

5

Глушецкий и Уральцев еще спали, когда из штаба пришло распоряжение командира бригады явиться всем командирам батальонов и отдельных рот, а также их заместителям по политчасти на командирскую учебу. Происходила она дважды в неделю — в понедельник и четверг, и руководил занятиями лично полковник. Глушецкий недоумевал, почему полковнику вздумалось проводить ее сегодня, в воскресный день.

— А я хотел домой сходить…

— Может, что-нибудь особенное, — высказал догадку Уральцев.

Наскоро позавтракав, они поспешили в штаб.

В кабинете полковника собралось около тридцати командиров. На их лицах можно было прочесть, что они также недовольны и удивлены тем, что их вызвали в то время, когда вся бригада отдыхает. Хорошо, если полковник удовлетворится классным занятием, а то, чего доброго, поведет в горы и заставит разыгрывать какую-нибудь задачу на местности. Так он делал не раз, доводя командиров до полного изнеможения и крича на них, как сержант на новичков.

Полковник вошел в кабинет, и все командиры встали. Поздоровавшись, он подошел к столу, пригласил всех садиться, но сам не сел, а обвел всех строгим взглядом и спросил начальника штаба Фоменко:

— Все собрались?

— Все, — ответил тот.

— Собираемся, видимо, в последний раз, — начал полковник. — Вполне вероятно, что через несколько дней нас здесь не будет. Поэтому приказываю быть готовым к маршу в любой день. О том, что я сказал сейчас, — не болтать! Понятно?