Нас всех тошнит - [49]

Зато очевиден вклад Эдинбургского фестиваля в развитие города и развитие театральной инфраструктуры в Шотландии. Джен Харви в своей работе Cultural effects of Edinburgh International Festival: Elitism, Identities, Industries приводит такие цифры: «К 1955 году уже была оценена роль фестиваля в стимуляции шотландского туризма: сообщалось, что 84 416 человек было размещено в отелях и ещё 108 тысяч человек посетили город в рамках туристического тура. К 1983 году фестиваль приносил городу примерно по 20 млн фунтов ежегодно. В 2002-м председатель городского совета Эдинбурга сообщил, что ежегодно фестиваль приносит городу около 150 млн фунтов и что это позволило городу стать самым быстрорастущим с точки зрения экономики в Соединённом Королевстве». Не так много за последние годы важных премьер случилось на Эдинбургском фестивале, но одна из них – важнейший и технологичный спектакль The Encounter («Встреча») Саймона МакБерни, спектакль, который зрители слушают в наушниках, сидя в зрительном зале театра. Гораздо богаче на «современочку» репертуар Эдинбурга по части танца: здесь среди прочих показывали свои работы Пина Бауш, Анна Тереза де Кеерсмакер, Уэйн МакГрегор.

Венский фестиваль

Первый послевоенный венский фестиваль искусств появился в период, когда Австрия всё ещё была оккупирована союзными войсками четырёх государств – Францией, США, Британией и СССР. В 1951 году попечительский совет, состоящий из членов администрации Вены, и исполнительный комитет основали Комитет фестиваля, обеспечивший решение каждую последнюю неделю мая и первые недели июня проводить фестиваль Wiener Festwochen. Фестиваль наследует довоенным событиям – ещё в 1920 году впервые прошёл Венский музыкальный фестиваль, который ежегодно с несколькими перерывами проводился в мае и июне до 1930 года, в 1927-м получив название Wiener Festwochen; после 1930-го у города просто не осталось средств для проведения фестиваля. Генеральной интенцией возобновления городских фестивальных мероприятий было восстановление статуса музыкальной столицы, восстановление связей Вены с мировой системой искусств, реабилитация оккупированных и изолированных территорий в сторону открытости и прозрачности – почти стандартный набор послевоенной рефлексии. В отличие от Эдинбурга, нацеленного на международную аудиторию, и Авиньона, для которого при Виларе происхождение зрителей вообще не имело никакого значения, Венский фестиваль с первых лет был отчётливо городским, он делался специально для жителей Вены, и поэтому каждое открытие фестиваля с 1951 по 2014 год было организовано как масштабное бесплатное мероприятие на Ратхаусплац.

В 1955 году на фестиваль впервые пригласили балетную группу из-за границы, уже в следующем году на гастроли в рамках фестиваля приехала миланская Ла Скала. Развитие Венского фестиваля – одно из самых интенсивных среди его европейских собратьев. После первых зарубежных гостей Festwochen стал расти огромными темпами, и к концу 50-х стало понятно, что фестиваль больше не может быть просто городским событием для местной аудитории. Уже к середине 60-х с новым индентантом Ульрихом Баумгартнером Wiener Festwochen стал делать крен от мейнстримной высокой культуры в сторону контркультурных или экспериментальных исполнительских проектов: в этот период появился Project Arena – своего рода офф-программа, плотно инкорпорированная в тело фестиваля, собиравшая авангардный театр по всей Европе. С 1966 года в программе фестиваля закрепилась современная музыка. Вообще история Венского фестиваля может быть отображена как постоянное приближение к театру текущего момента – с каждым новым интендантом фестиваль всё шире и шире открывал двери новому радикальному искусству, а в 1987 году на новой площадке была открыта дополнительная программа Big Beat, посвящённая популярной музыке.

Самые важные открытия фестиваля на ниве того типа постдраматического театра, о котором мы в этой книге говорим, произошли при художественном директоре Люке Бонди, который с 1997 по 2001 год был исполняющим обязанности директора, а с 2002 по 2013-й занимал пост руководителя фестиваля. При Бонди музыкальную программу фестиваля, например, в 2005 году курировал Стефан Лисснер – культовая фигура в мире музыки, с 2014 года интендант Парижской оперы. Бонди продолжил активно разрабатывать практику копродукций, поселившуюся в Вене с середины 90-х годов, когда бюджеты на культуру стали сокращаться. Это позволило представить на фестивале работы таких режиссёров, как Ариана Мнушкина, Кристоф Марталер, Юрген Флимм, Франк Касторф. В начале двухтысячных фестиваль разворачивает международную лабораторную работу и серию воркшопов, мастер-классов и лекций. Когда с Бонди продлевают контракт в 2005 году, фестиваль обращается к социальной тематике, устраивая программы по привлечению молодой городской аудитории, разрабатывая темы безработицы, проституции, миграции.

К первой половине 10-х годов твёрдо оформилась междисциплинарность фестиваля, попросту обусловленная междисциплинарностью самого современного театра: на Венском фестивале можно увидеть театр, музыкальный театр, танцевальный театр, выставки и инсталляции современного искусства, кино, перформансы и работы для новых медиа – всё это смешивается в новый театр, жанровые границы которого слабоопределимы. Люк Бонди ушёл из руководства фестиваля в 2013 году, а в 2015 году скончался. С 2014 по 2016 год пост художественного директора фестиваля занимал Маркус Хинтерхойзер, в значительной степени продолжавший линию Бонди, а в 2017 году на четыре следующих года был заключён контракт с Томасом Зирхофером-Кином, который, судя по его собственным заявлениям, рассматривает предыдущий подход к искусству на Венском фестивале как слишком узкий и даже буржуазный. Новый интендант нацелен на ту же самую междисциплинарность, только в ещё более радикальном изводе – в таком, среди которого, собственно, театр несколько теряется.