Нас называли ночными ведьмами. Так воевал женский 46-й гвардейский полк ночных бомбардировщиков - [4]

* * *

Кто-то сказал нам, что все штурманское снаряжение должно быть привязано, чтобы не унес ветер. На следующий день Женя пришла вся увешанная предметами штурманского обихода, которые были аккуратно привязаны веревочками к пуговицам обмундирования. Какой большой путь предстояло ей пройти от наивной девочки с веревочками до штурмана боевого гвардейского полка!

6 февраля 1942 года из группы формирования был выделен наш 588-й ночной авиаполк на самолетах У-2 (позднее переименованных в По-2)[2].

Е. Д. Бершанская вспоминает, что в конце января Марина Раскова, улетая в Москву, шепнула ей на ухо: «Жди меня, привезу тебе подарок». Подарком этим оказался приказ НКО о назначении Бершанской командиром 588-го ночного бомбардировочного полка и присвоении ей звания — капитан. Евдокия Бершанская была кадровым летчиком с большим опытом организационной и летной работы. Она летала и ночью, и в слепом полете, и командовала женским отрядом пилотов, который был создан в Батайской летной школе. Была она награждена орденом «Знак Почета». Комиссаром полка была назначена батальонный комиссар Евдокия Яковлевна Рачкевич, адъюнкт Военно-политической академии, а начальником штаба назначили меня, Ирину Вячеславовну Ракобольскую, присвоив первое воинское звание — лейтенант. Кадровых штабных работников в части не было, я заканчивала штурманскую группу, была комсоргом группы, и, наверное, назначили меня потому, что проявляла я излишнюю активность в своей общественной работе, не принятую в армии. Приказ подписали без разговора со мной, а когда я сказала Расковой, что хочу летать, то услышала в ответ: «Я гражданских разговоров не люблю». Надо было рапорт подать, наверное? Не догадалась[3].

* * *

Я не вела дневников, не вела их много лет, но потребность поделиться с кем-то своими переживаниями сохранила, и задолго до войны стала писать письма незнакомому мне, неизвестному юноше, которого я придумала и назвала «мой выдуманный». Иногда я любила его, иногда он был мне только близким другом. Я могла написать ему обо всем, что было на душе. Письма лежали в моей тетрадочке, их никто не мог прочитать, естественно, что и ответа на них я не ждала.

Несколько таких писем военных лет сохранились в моих бумагах, и я попробую что-то из них привести.

«Времена меняются, и мы меняемся в них».

Милый мой выдуманный, неизвестный друг!

Я уже писала тебе о том, как я попала в Армию, в авиацию, в секретные полки М. Расковой. Я поступила единственно правильно в те жестокие дни. Я не хотела заниматься физикой, не хотела учиться в школе медсестер, я хотела на фронт.

И вот мы в Энгельсе, занимаемся в штурманской группе. Живем на двухэтажных кроватях в доме спорта. Рядом со мной Саша Макунина — аспирантка географического факультета. Но она не будет штурманом — у нее высокое давление, она пойдет в штаб, а пока мы спим рядом, вместе ходим на морзянку и шепчемся перед сном «о жизни».

Протираю глаза ранним утром на своем втором этаже и слышу шопот: «А я сегодня маму во сне видела». И тихий вздох: «Везет людям!» И слышу еще: «А я купила крем за 11 р. Зачем? Хоть он мне будет напоминать, что я женщина»…

Инструктор объясняет: «Ветер притягивает к земле на разных высотах с разной силой» — это уже почти физика.

Доброе чувство к старшине, когда ей дают выговор.

Милый мой друг! Прошло три месяца с тех пор, как мы приехали сюда. И вдруг у меня такое горе — меня назначили начальником штаба полка.

В драмкружке мне часто давали играть чужие роли. И из этого ничего не получалось. Какой сейчас получиться из меня штабной работник? Смогу ли я, и скоро ли смогу, и кто поддержит? Трудно мне, и успокаивает только то, что трудно не мне одной.

Дорогой мой друг! Хочу письма от мамы, хочу знать, где она. Сейчас мне это важнее всего. Немецкие войска где-то недалеко от Данкова, где я родилась.

Миленький мой, неизвестный друг, как-то по-другому выглядят люди во время войны, я это увидела еще в Москве.

Февраль 1942 г.

* * *

Весь штаб был сформирован из вновь подготовленных штурманов, и моим заместителем по оперативной работе стала Аня Еленина. Для нас началось особое обучение штабной работе, хотя и с полетов нас не снимали, но как-то мы опоздали на тренировочные полеты, и нас отстранили: «раз вы в штабе»… Мы шли домой, обливаясь слезами: так было обидно, так хотелось летать… Об этом сказали Бершанской, мне было очень стыдно, что она узнала, как я плачу. Но нам разрешили полеты, и мы закончили полный курс.

Кроме нашего были сформированы еще два женских полка: истребительный на самолетах Як и пикирующих бомбардировщиков на Пе-2. Так сложилось, что командирами обоих этих полков стали мужчины: полком истребителей стал командовать Л. В. Гриднев, после того как Тамара Казаринова была отстранена от должности и направлена для работы в штаб ПВО страны. А командир полка на Пе-2 Марина Раскова погибла в полете, врезавшись в землю в районе Саратова во время сильного снегопада при вылете на фронтовой аэродром. Ее заменил В. В. Марков.

Много было мужчин и среди инженерно-технического состава: слишком сложная техника, нельзя было быстро обучить девушек. Позже взамен погибших летчиц в полки зачислялись и мужчины.