Нартов - [44]
Еще задолго до пожара Нартов чувствовал, что готовится какая-то подлость. Два года он категорически отказывался переводить свою лабораторию в новое помещение, пока не получил указ, подписанный 21 октября 1747 года К. Г. Разумовским. Девятнадцатилетний юнец президент всегда считал, что Шумахер «во всем прав». Не выполнить приказ брата влиятельнейшего из всех любовников Елизаветы было невозможно.
Лабораторию пришлось перевести на новое место.
Не прошло и двух месяцев, как случилась катастрофа. Только на исходе февраля 1748 года Нартов получил разрешение перенести спасенные от пожара станки в здания, нанимавшиеся Академией. Шумахер опять подстроил все так, что лаборатория оказалась растерзанной. Нартову пришлось отправить часть станков и материалов в дом Демидовых, часть — в дом Лопухина.
Годами Нартов добивался предоставления мастеровых и отпуска материалов для восстановления лаборатории. 17 июля 1750 года ему пришлось снова писать, что инструменты и станки с их «деревянными пьедесталами и набором железным и медным» «весьма повредились». Здесь же он указал, что некоторые части станков утрачены при пожаре, самые станки, годами не чищенные, начали ржаветь. Шумахер, продолжавший хозяйничать в Академии наук, упорно вел травлю, мешал привести в порядок станки. Несмотря на все козни Шумахера, Нартов сумел восстановить и сберечь станки так, что они сохранились до наших дней, и продолжал создавать новые машины и механизмы, деятельно готовил новых и новых учеников.
Вплоть до конца его дней Нартову мешали работать, продолжали отрывать от основных работ, загружали мелочами. Знаменитого инженера и ученого заставляли в Академии наук заниматься вытачиванием бильярдных шаров из слоновой кости, разработкой проектов увеселительной катальной горки для императрицы и ее приближенных. Триумфальный столб, несмотря на все усилия Нартова, так и не дали закончить. Нартову постоянно задерживали присвоение очередных чинов — только в 1754 году он был произведен в статские советники.
Особенно тяжело стало, когда наступили преклонные годы. Нартов начал болеть. Чиновники, узнавшие о его болезни, задержали выплату жалованья. Год прошел, пока он добился того, что Сенат специальным указом от 10 ноября 1754 года поставил на место зарвавшихся чиновников и приказал выплатить положенные деньги. Даже во время болезни Нартов напряженно работал, разрабатывал новые проекты, обучал учеников своему искусству создания «тайных и сокровенных машин». Он проектировал и строил вплоть до часа, когда смерть закрыла его глаза.
16 апреля 1756 года Нартов умер.
Через месяц, 17 мая, в «Санкт-Петербургских ведомостях» появилось объявление о распродаже его имущества. Его сыновья — Степан и Андрей [15] — объявили о продаже не только всего недвижимого имущества, но и кареты двухместной, пары вороных коней и «конского богатого убора на верховую лошадь». После смерти Нартова остались крупные по тому времени долги из-за того, что он вкладывал все больше личных средств в свои научные изыскания и изобретательские работы. Ревизион-контора решила в счет долгов отобрать у его детей отписанные ему небольшие деревни. Объявление о том, что ищут покупателей, желающих приобрести «на Васильевском острову в 10-й линии дом со всем хоромным строением», где жил Нартов с семьей, вышло из печати раньше, чем появились ростки зелени на свежей могиле.
В «блестящий век Елизаветы» не было и попытки хотя бы как-то отметить его память, поддержать и развить начинания, позаботиться об осиротевших учениках, о 'Лаборатории механических и инструментальных наук, напечатать хотя бы одну строчку из обширного литературного наследства.
Прошло два столетия. История вынесла свой приговор.
Только слизь и грязь остались на ее страницах от Шумахера. Он умер в 1761 году, так и не написав ни одной работы и абсолютно ничего не внеся в науку. Давным-давно было бы забыто самое имя, если бы не приходилось вспоминать в связи с насаждавшейся им шумахеровщиной, борьбой против нее и творческими подвигами Нартова и Ломоносова.
Нартов дал блестящий ответ на все происки шумахеровщины, пытавшейся помешать приходу в жизнь русских ученых и инженеров. В петровское время, в годы бироновщины, в дни схваток с Шумахером он последовательно и крайне напряженно подготавливал специалистов, выдвигаемых им лично из рядов русского народа.
Еще в первые годы работы в петровской токарне Нартов начал брать учеников «к обучению механической науке». В 1717 году, как было сказано» им взяты из адмиралтейских мастеровых Иван Леонтьев и Петр Шолышкин, из солдат Копорского полка Андрей Коровин и «той науке совершенно обучены».
При поездке в 1718 году в зарубежные страны он взял из Адмиралтейской школы учеников Василия Безобразова и Александра Жураховского. Они, как писал Нартов, «моим старанием механической науке и обучены». В 1728 году он взял из Канцелярии от строений архитектурных учеников Михайлу Семенова и Петра Ермолаева, которые им были обучены механической науке и притом «так совершенно обучены, что от ученых людей ни от кого при академии таковых не обучено».
